- Это не в городе. Серёг, ситуация такая: надо пригнать машину в N***, отдать вместе с документами Иван Иванычу... Сразу говорю, заткнись, без подъ*бок – не в настроении.
- Да я и...
- Слушай, он будет ждать тебя в 11 вечера, раньше не может. Дедок хороший, руки золотые, но, бывает, чудит. Приедешь после 12, даже разговаривать не будет. Выручишь?
- Могу, но Саш, как я вернусь потом в город? Этот твой Иваныч ведь спать меня не положит. А где я ночью в такой тьмутаракани найду машину до города?
- С этим проблем нет – его сын тебя отвезёт. Заплатишь ему, а потом сочтёмся.
- Считай, уговорил. Когда машину пригонишь?
- Серёг... тут такое дело... Забери её сам от моей работы, документы и ключи оставлю на охране для тебя, - Сашка как-то особенно горестно вздохнул в трубку.
- И за что я только такой покладистый? Ладно. В 7 вечера нормально? Кстати, а ты сам-то, где будешь, сам не можешь?
- Как там?.. "Без комментариев".
- Ну, ты – жучило!
Еду на Сашкиной машине в N***, а душа поёт: "Моя детка – самая-самая". И идёт моя детка чуть жёстче, и тормоза чётче реагируют, и шум в салоне у меня другой – приятнее, что ли. Всё точно так, как я люблю. Как мне надо.
Перед выездом из города остановился в кафе, поел и сейчас наслаждался ветерком из открытого окна – не люблю кондиционеры, да и не нужен пока – не жарко. Что-то поёт радио... Всё-таки за рулём хорошей машины чувствуешь себя человеком.
Заметно потемнело. А из-за тонированных стёкол кажется, что совсем ночь. Что у него тут – плёнка? И когда Сашка, наконец, уберёт её? Штрафы не надоело платить?
Может подкинуть его? На трассе впереди голосует фигура в светлой куртке. Парень. В сумраке, в ярком свете фар куртка кажется ослепительно белой. Тёмные очки. Зачем они ночью?
Поздно уже, уехать ему будет непросто: машин мало, да и место, где он стоит не располагает к остановке проезжающих автомобилей. Он как специально встал около ограждения, что вьётся вдоль шоссе, по обочине. Как он вообще сюда попал?
Прикинув, что до 12 успеваю в N***, останавливаюсь. Лезу в карман – надо посмотреть, где я сейчас, как близко к месту своего назначения. Может сказать, чтобы и навигатор в машине глянул этот "золотой" мастер?
Открывается пассажирская дверь и я вижу, как сквозняк сносит с торпеды наскоро приклеенный стикер с адресом Иваныча мне под ноги. Убираю телефон в карман: я не ошибся – судя по навигатору ехать ещё минут тридцать. Горестно вздыхаю. Нагибаюсь – номер дома не помню, поэтому надо поднять листок.
- ... до С***? – из-за проезжавшей фуры едва услышал название места, куда ему надо, да радио ещё это надрывается.
Прикинув, что мне по пути и продолжая шарить рукой, но уже под сиденьем (под ногами бумажки не оказалось), пытаюсь параллельно что-то высмотреть – ничего не получается. Приподнимаю руль, может так будет удобнее? Да… парень стоит у дверцы, ждёт… Скрученный в невообразимую позу под рулевой колонкой еле-еле, натужно выговариваю:
- Давай, садись.
Вот интересно, почему, если ты идёшь в гости к кому-то в хрущёвку, так обязательно этот кто-то живёт на последнем этаже? Пешко-о-ом! Или стоит чему-то упасть, как это что-то оказывается в совершенно невероятном месте – незаметном для глаза и неудобном для руки, куда при всём желании ничего и специально засунуть нельзя. Так и сейчас – вот как эта бумажка могла туда залететь?
- Только... – негромко мямлит парень.
Чего он там сказал-то? А-а-а-а... денег, наверное, нет.
- Запрыгивай назад, денег не надо, - уже пыхчу, как тяжеловес со штангой.
Может пора начать ходить в тренажёрный зал? Что ж так тяжко-то! Наконец, нашарил пальцами свою пропажу.
Кряхтя разгибаюсь, выключаю уже надоевшую станцию, разглаживаю стикер руками – потом разберусь, какой там номер дома, и убираю в карман рубашки.
Поехали.
- Я не очень знаю, где это. Покажешь?
В ответ слышу какой-то странный звук с заднего сидения – поперхнулся, что ли? Навигатор у Сашки виснет, лезть за телефоном лень.
- Покажешь, куда ехать, говорю?
Ответа я не получаю, поворачиваю голову назад... Теперь можно мне издавать разные звуки, что я и делаю:
- Привет, Кир.
После той ночи, воспоминания о которой вызывали в нём горячее желание материться (чего он, мужественно взяв себя в руки, не делал), прошла почти неделя. За это время он столько передумал. Сначала его ослепило бешенством. Сидя на кухне, он пил, пытаясь отключиться, чтобы перестать терзаться и думать. Хотя мысли его не так мучили, хуже было то, что избавиться от видений, толпящихся перед глазами, не получалось: Кир своими прекрасными руками обнимает загорелую до черноты спину байкера, с цветной наколкой на лопатке, стонет под ним... Кир закинул руки на шею какого-то дедка с огромной бриллиантовой печаткой на мизинце и во время поцелуя перебирает седые волосы на затылке... Кир и двое, они...
Сергей взвыл. Была только одна бутылка, да и та – не целая. Для хорошей амнезии не годится!
Он рассчитывал, что наутро станет легче. Ошибся...
Целый день Сергей старался что-то придумать, чтобы не заводиться: машины на дороге, нескладная шарнирная худоба Ромки, фигуристая Светлана, просто поселившаяся у них в кабинете с недавнего времени, Рубероид, несмотря на то, что уже два дня не вылезал из своей дальней каморки. Доводили до белого каления продавщицы в магазинах, заедающий замок домофона, даже лампочка в детке стала раздражать своим непостоянством (то "умирала" навсегда, то начинала бешено мигать сутки напролёт). Он пытался анализировать своё состояние, оправдывал свои чувства найденными, как будто подходящими объяснениями:
"Машины? Учат всяких... автошко-о-о-ола! А этой кукле – вообще права купили! Ромка? Ну, нельзя же быть таким худым! Он что – больной?! Есть надо нормально! Света? И что она ходит к нему постоянно! Надоела! Рубероид? Этот может оставить равнодушным только труп! Кукла с бейджем "Администратор зала"? Следить надо за порядком в магазине! Домофон? Сбоит уже две недели, неужели сложно починить! Детка? Детка... детка... детка... Кир".
Но когда он понял, что его выводит из себя абсолютно всё, что находится вокруг: люди, мебель, даже воздух, - стало страшно. И тогда пришло смирение: раз, он, Сергей, думает о шлюхе, всё время думает, значит... Значит, не выйдет у него забыть его, стереть из памяти, похоронить, как уже бывало не раз, в ворохе бывших удачных знакомств это – неудачное. Не получится заставить, принудить себя поверить в то, что его, Кира, никогда не существовало.
День за днём, постепенно привыкая, сживаясь со своим ужасным открытием, он стал искать оправдание Киру. Получалось не очень.
На работе Сергей ходил мрачный, неразговорчивый. Когда кто-то к нему обращался из "умных" с вопросом, он заводил глаза к потолку и на повышенных тонах разражался лекцией о нравах, царящих в учебных заведениях, что не позволяют получать нормальные знания студентам, после лекции всё же следовал ответ, но приправленный сарказмом. Юрка после очередной такого монолога не выдержал: "Сбавь обороты, Серёг, это уже перебор. Ты что такой?" Сергей встал и молча вышел.
За рулём он неоднократно ловил себя на характерных жестах рукой (с тем самым пальцем посередине), когда кто-то подрезал его или всего лишь слишком близко ехал. Это было не похоже на него.
И ночь не несла успокоения. Он спал плохо: сначала долго не мог заснуть, потом просыпался каждые полчаса, а под утро, часов в 5 уже просто лежал, следя глазами за секундной стрелкой на часах, висевших напротив кровати: "Зачем я их здесь повесил?"