— Отвечай же! — отчаянно завопил я не сдерживая слёз. Из–за дождя всё равно их не видно.
— Я сейчас слишком устал, — тихо ответил Саске вставая. — Давай завтра всё расскажу.
Я чуть не взвыл. Да этого грёбаного «завтра» может уже не быть!
Но Саске уже спрыгнул с крыши, и нам с Итачи осталось только последовать за ним.
Он вернулся в свою комнату, достал футон и, сняв мокрую одежду, просто лёг на него и уснул.
— Он уснул, — констатировал очевидный факт Итачи. А я, глотая сковавший меня ужас, глухо ответил.
— Я… Побуду с ним. Не хочу… оставлять его, — мне просто страшно. Страшно, что я не обнаружу утром Саске и, может быть, даже не вспомню, что он был. А может, это наша последняя ночь и я тоже проснусь уже в следующей жизни.
Наверное, мы с Итачи уже слишком долго знаем друг друга, потому что он кивнул, порылся на книжной полке и сел в кресло читать книгу в серых, мутных сумерках утра, используя свой шаринган. Он ничего у меня не спросил, Итачи вообще почти никогда ничего не спрашивает, но я чувствовал, что он… как минимум не желает прощаться с братом, как и отпускать его без боя. Пусть даже боя с высшими силами. Я чувствовал его решительность.
Саске выглядел таким безмятежным, легко улыбался во сне, его дыхание было ровным. Я ловил каждый его вдох, боясь, безумно боясь…
Не знаю даже, сколько часов он спал, я смотрел на Саске, запоминая каждую чёрточку осунувшегося за последние недели лица. Чёрные волосы с седой прядкой. Тонкий изгиб слегка улыбающихся во сне губ. Полупрозрачная кожа. Бьющаяся венка на шее. Стрелки длинных ресниц, которые вздрогнули и раскрыли его нефтяные глаза, расширившиеся от удивления. Саске чуть нахмурился, увидев меня, покосился на читающего в кресле брата.
— Рассказывай! — потребовал я хриплым голосом.
Саске сел на футоне и, прочистив горло, сказал.
— Я собираюсь уйти из Конохи. Потому что у меня есть мечта, и для её исполнения мне придётся много путешествовать.
— Мечта? — подал голос Итачи, откладывая книгу. Саске долгим взглядом посмотрел на брата.
— Да, — кивнул он.
— А с кем ты разговаривал вчера? — осторожно спросил я.
— Просто… — замялся Саске. — Одна часть меня хотела отложить мечту на потом, но другая требовала выполнить её прямо сейчас. И только вчера мы пришли к соглашению, — неуклюже начал выворачиваться он.
— Да что за мечта–то такая?! — воскликнул я, чувствуя, что меня хотят крупно на… обмануть.
— А вот о ней я тебе могу рассказать, только когда исполню её, — со своим обычным пафосом изрёк Саске, вставая и одеваясь.
— Неужели тебе обязательно надо уходить? — спросил я.
— Да, — отвёл глаза Саске, делая вид, что занят своим отражением. Вот только я видел его лицо в зеркале.
— Но почему?! Ты должен остаться тут! Ты столько сделал… для Конохи… — я ощутил жуткое дежавю, словно эти слова когда–то в прошлой жизни говорил мне он.
Какая ирония.
Саске тихо хмыкнул и, обернувшись, спросил:
— Наруто, если бы я попросил тебя никогда не становиться Хокаге, просто потому, что не хочу этого, что бы ты мне ответил?
«Да зачем мне этот титул Хокаге?!» — хотелось крикнуть мне. Тоже мне мечта! Не такая у меня мечта! Глава селения… нужна мне эта шляпа… Неожиданно перед глазами появился Старейшина Жаб с последним предсказанием про равноценный обмен, благодаря которому исполнится моя мечта. Равноценный обмен. Мою жизнь на жизнь Саске…
— Поэтому не проси меня остаться, я, правда, не могу, — не дождавшись моего ответа на свой вопрос, заключил Саске. — Прости, Наруто, ещё многое надо сделать перед… уходом.
Саске ушёл, тихо закрыв за собой дверь. Итачи тоже вышел из комнаты, я остался наедине со своей исполнившейся мечтой.
Комментарий к части
* Керамика Раку — тип японской керамики, традиционно используемой в японской чайной церемонии, в первую очередь, это чаши для чая. Для керамики Раку характерна ручная формовка глины вместо использования гончарного круга, — в результате этого каждый предмет оказывается уникальным. Низкие температуры обжига дают довольно пористую поверхность, посуду достают из печи раскалённой и либо кладут в воду либо позволяют остыть на воздухе. В качестве покрытия используется свинцовая глазурь.
** Белая бабочка символизирует в Японии души умерших.
Часть 4. Глава 21. Последние чудеса
— Я должен уйти, понимаешь, должен! Я не могу остаться, хотя очень хочу этого. Пожалуйста, не мучь меня больше! — с глубоким отчаянием в голосе сказал Саске.
Каждое его слово оставляло широкую рану в моём сердце. Всё из–за меня, мой друг должен покинуть этот мир из–за меня. Чтобы я… и остальные могли жить…