Да я особо и не волновался, просто то, что произойдёт дальше, не для детской психики, конечно, если эти дети не будущие шиноби.
Я забрался в окно одного из номеров и незамеченным вышел в коридор. Пробравшись на третий этаж, где были и наши с Джирайей «апартаменты», я превратился в Гинко и сделал вид, что выхожу из номера. Бывшие ниндзя Югакуре что-то задерживались. Может, дети их вообще спугнули? Но нет. Через пару минут два типа осторожно выглянули в коридор, но, завидев меня, сразу напустили на себя важный и грозный вид.
Я изобразил смятение, словно не знаю, что делать.
— Даже не думай сбегать, сучка, — обратился ко мне тощий, тот, что был повыше своего крепыша-напарника почти на голову. У обоих были тёмно-серые волосы и мутно-красные глаза. Если глаза Гинко по цвету напоминали искрящиеся глубоким малиновым цветом кристаллы Гурэн, с которой в этой жизни мы ещё не встречались, и неизвестно, встретимся ли, то эти глаза были полны неприятия и… похоти.
— Думала сбежать от своих обязанностей? — хохотнул крепыш неожиданно тонким писклявым голоском.
Я попытался пробежать мимо них, но меня схватили и грубо облапали. Даже Джирайя себе такого не позволял, лишь пялился, когда я «вдохновлял» его своими секси-но-дзютцу.
— Забыла своё место, шлюшка? Мы наконец получим, то, что нам причитается, — рука тощего сжала мою грудь, обдав меня запахом нечищеных зубов изо рта.
— Ну, всё, пиз*ц вам, извращенцы! — пророкотала Гинко, в моём исполнении ставшая похожая на одержимую яростью и гневом Сакуру.
Я схватил их за шкирки и приложил друг об друга, расквасив морды.
— Вы наконец получите то, что вам причитается, — сообщил я. — Сейчас я оторву вам яйца и заставлю сожрать, — получилось почти ласково, с маньячной улыбкой, которую иногда при мне выдавал Саске.
О, эти полные священного ужаса глаза… А как обижать слабых мы крутые и всесильные, правда?
Слова с делом расходиться не должны, я же ниндзя и не беру своих слов обратно? Поэтому лица этих двоих наполнились ещё большим ужасом, и фальцетом заголосил не только крепыш, но и тощий.
— Пожалуйста, не надо, не надо…
— Ещё немного, и они просто лопнут, — доверительно сообщил я зелёным с красно-белыми пятнами шиноби, — мне продолжать или я всё же никому ничего не должна?
— Прости, прости, Гинко-сан! Ты ничего нам не должна, — прохрипели шиноби. Я отпустил их причиндалы.
Они обессилено рухнули на пол. Но тут же свернулись в низком поклоне.
— Простите нас, Гинко-сан! — всхлипывая и подвывая, стали биться головой в пол эти извращенцы.
— Передайте всем, что я свободна и никому ничего не должна. Но если кто-то хочет получить с меня… причитающееся, то это можно легко устроить.
— Мы передадим, Гинко-сан, — стали отползать прочь эти двое.
— Если увижу кого-то из вас или из Югакуре поблизости, то мне придётся выполнить своё обещание, — напоследок сообщил им я.
* * *
На полигоне меня ждали. Похоже, что за прошедшие три дня остатки шиноби Югакуре выследили, куда я хожу и что делаю, и решили меня припугнуть, побить, убить, что-то из этого.
Я начал тренировку. По всей видимости, они выжидали, пока я потрачу своей резерв чакры, чтобы напасть скопом на обессиленного и уставшего меня. Ну-ну…
Через час развеялся клон, что оставался в гостинице. Вернулся тот, что уходил за продуктами, сменив его на «боевом посту», так что он передал мне информацию о своих развлечениях. Иногда я в полном восторге сам от себя.
В общем, сделав пару клонов для спарринга, продемонстрировав несколько расенганов, которые расколошматили камни на импровизированном полигоне, я сделал вид, что выдохся, а использование расенгана в третий раз вообще получилось у меня с трудом.
Присел на камешек, тяжело дыша (не впервой, не впервой, моя мифическая сила воли должна же откуда-то браться), хотя на самом деле, наверное, и десятой доли своего резерва не истратил. Было интересно, чем удивят югакуровцы, я уж всё сделал, симулируя крайнюю степень истощения, чтобы они уже перестали прятаться и вышли «на честный бой». Не, а что? Нападать вдесятером на одного — честно, а мне, значит, ввести в заблуждение нельзя? Шиноби берёт хитростью и смекалкой, способностью предугадать действия противника и усыпить его бдительность. Мне даже друзья удивляются, но продолжают списывать всё на мою «непредсказуемость», что уж говорить про незнакомцев.
— Да ты просто слабак, что притворялся крутым! — за спиной раздался презрительный мужской голос. Не, правда, он шёл как слон, если бы я захотел, то прибил бы на подходе ко мне, но я отыгрывал усталость и рассеянность, с лёгким удивлением оглянувшись.
Парень лет восемнадцати кривил губы, отчего его вроде бы симпатичное лицо некрасиво искажалось.
Похоже, что все из бывшего Югакуре были похожи друг на друга — серые волосы от почти белых до цвета стали, глаза малиновые, красные, светло-карие, золотистые. Скуластые и загорелые. Четыре парня, трое мужчин постарше и трое женщин вместе с той толстой тёткой, что я уже видел, окружили меня.
— Это он хотел убить меня! — взвизгнула тётка, ткнув в меня пальцем, похожим на варёную сосиску.
— Ну, раз хотел, то, пожалуй, убью, — потеребив губу, задумчиво произнёс я, мило улыбнувшись и посмотрев на палец, словно собираюсь его укусить, даже облизнулся. Тётка быстро убрала руку за спину и даже отступила на шаг.
— Эй! Он же один и совсем без сил, он просто блефует! — завопил тот парень, что заговорил первым. — Он хочет убить Гинко-чан. Я не позволю этого!
О, а вот это уже интересно.
— Какое тебе дело до Гинко-чан? — я лениво смерил его с ног до головы изучающим взглядом. — Девчонка рассказала мне о ваших взаимоотношениях, так что какое тебе дело до её жизни или смерти?