Дмитрия Трапезникова, первого зама руководителя администрации главы ДНР, я увидел таким: в разноцветном, серый с белым, свитере, под свитером рубашка; чуть полноватый, невысокий, с залысинами; по типу: глава какого-нибудь технического отдела.
Для сравнения: когда видишь Захарченко — минуту думаешь, что перед тобой офицер спецподразделения, другую — что шахтёр, третью — что бандит, а в четвёртую все варианты смешиваются, и вообще не знаешь, что думать.
Для Трапезникова всё это нехарактерно.
Он — идеальный чиновник, в лучшем смысле этого слова. Полный порядок в голове, полный порядок на столе, весь отлаженный и аккуратный, как таблица умножения.
Мы с ним несколько раз решали вопросы по доставке гуманитарки; так однажды и разговорились.
Выяснилось, что Майдан Трапезников встретил в качестве гендиректора торгового дома с длинным названием: что-то там «…внешторг Украина». Торговый дом располагался в Киеве.
— Это здание Укркооперации Украины — 402 рынка на территории Украины, 20000 магазинов, множество заводов и фабрик входило в ту структуру, где я работал. Я занимался государственными рынками и магазинами, — говорит Трапезников. — Окно моего офиса выходило прямо на Майдан. И все события проходили прямо под моим окном.
Я каждый день приезжал на работу, въезд был со стороны Грушевского, — получается, ещё и по дороге изо дня в день я наблюдал развитие этой истории. Когда первый БТР сожгли — я сам видел это. Все баталии и драки происходили на моих глазах. Вот даже фотографии вам сейчас покажу. У меня всё сохранилось… — Он достаёт телефон и листает фотоархив: сначала много детских фотографий — видимо, дети Трапезникова; наконец, появляется Майдан — всем знакомые опалённые, растерзанные виды. — В начале студентов туда привели целой командой, чуть ли не под палками — надо!..
А потом появились особого вида люди: видимо, какие-то силовики. Следом, судя по всему, инструктора. Они стали готовить молодёжь — сейчас покажу, фотографии есть, — каждое утро у них тренировки были: отрабатывали противостояние «стенка на стенку». Все строятся, потом разделяются на две части. Одни ложатся на землю, руки за голову. Другая толпа бежит на них. Первые должны успеть подняться и отбежать от толпы, чтобы их не затоптали. Появились у них деревянные щиты. Мы тогда ещё не поняли, что это. Фанера в руках, и они тренируются — бросают что-то друг в друга. Потом уже, конечно, поняли: когда началось с «беркутами» столкновение, и они «коктейли Молотова» бросали.
Как делали «коктейли Молотова», мы тоже видели. Снег же тогда был, сугробы всюду. Им привозили канистры, они разливали топливо, засовывали тряпку, всё паковали пробочками, и прятали бутылки в сугробы. То есть готовили батарею, чтобы потом сражаться.
Есть такой депутат Верховной рады по фамилии Гриценко. Он тоже приезжал, инструкции раздавал, что и как.
Было ясно, что идёт определённая политическая игра. Когда «беркута» в наступление пошли, зачистку делать, они дошли от Майдана аж до поворота в сторону Верховной рады и кабмина. Но потом их обратно отжали до площади. Я однажды спустился вниз и «беркутов» спросил: почему вы их полностью не раздавите? Они говорят: не дают, отзывают назад. Так бы мы, сказали «беркута», разогнали весь Майдан. Видимо, Янукович боялся чего-то более страшного…
Всех приходящих на Майдан кормили. С первого дня стояла огромная сцена. Ежедневно всё начиналось с того, что в девять утра там включали гимн Евромайдана — есть такой гимн, слышали? — я отрицательно кручу головой: Бог миловал. — Священники там были постоянно…
Я вспоминаю, как мы встречались с журналистом журнала «Русский репортёр» — замечательной и бесстрашной Мариной Ахмедовой, и она рассказывала мне про своего знакомого врача «Скорой помощи», который по работе постоянно приезжал на Майдан — вызовы шли один за другим, изо дня в день.
Врач уверял, да и не он один, что основной контингент Майдана — западная Украина, а они — греко-католики, и называл одну цифру, мне запомнившуюся: двадцать пять священников греко-католической церкви ежедневно дежурили там; это уже серьёзно.
Православные священники, стоит уточнить, на Майдане не дежурили; по крайней мере, пока никто об этом ничего не рассказывал.
— Политики, само собою, появлялись, — продолжает Трапезников. — Развлекательные коллективы пели и танцевали. Но, в принципе, какой-то огромной массы людей, приходящих послушать, — не было. Была, назову так, искусственная масса.
Собравшиеся там делились на сотни. Имелись свои медпункты. Были места, где в казанках готовили еду. Причём раздавали еду всем без разбора — в сотне ты, или просто гулял неподалёку. Любой желающий мог подходить, и там — колбаса, бутерброды, каша, супы, — целый день. Представь себе масштабы финансирования.