— Подними руки вверх! — крикнул один из агентов, выходя из-за «тойоты-камри», к которой мы подкатились, и направил на меня оружие.
— Какого хера ты несешь! — заорал Ян, оттолкнув мужчину. Он сбил его с ног и, повалив на багажник, надавил предплечьем на горло парня. — Это же долбаный помощник маршала США, ты на кого, мать твою, наставляешь свой чертов ствол?!
Началась суета, мне помогли подняться на ноги, пока четверо полицейских штата оттаскивали Яна от агента и настороженно кучковались вокруг него, ожидая, пока он уберет свое оружие в кобуру.
— Как насчет благодарности за поимку вашего подозреваемого? — прорычал Ян.
Протиснувшись сквозь толпу, я схватил его за грудки и толкал назад, пока мы не оказались подальше от толпы офицеров.
— Эй, — тихо сказал я, положив руки ему на бока и не задумываясь скользнув к бедрам.
— Да пошли вы! — кричал Ян на всех. — Нехрен вытаскивать пушку, если не знаешь в кого, твою мать, собрался стрелять!
Он был в ярости, и лишь потому, что я мог отжать лежа больше его веса, хоть Ян и выше меня, я удерживал его на месте.
— Эй, — повторил я.
Его голубые глаза метнулись в сторону и встретились с моими.
— Спасибо, что прикрываешь меня.
— Всегда, — проворчал он. — И ты это знаешь.
Да, я знал.
— У тебя кровь идет.
— Как обычно, — пожал я плечами, — тебе ли не знать.
— С запястьем все в порядке? — спросил он, хватая мою руку и оглядывая со всех сторон еще до того, как я смог сформулировать ответ.
— В порядке.
— Прекрати вытворять такое дерьмо, — сердито сказал он, отпуская меня, по-видимому, убедившись, что гипс на месте. — Дожидайся меня.
— Так и буду делать.
— Миро!
— Обещаю, — ответил я, усмехнувшись. — Не суетись.
Всегда странно вмешиваться в чье-то расследование, но поскольку за него отвечали федералы, это было не так плохо, как иметь дело с полицией Чикаго или полицией штата. Иногда там было столько позерства, что хотелось просто сказать всем вытащить уже свои члены, чтобы я взял линейку и провозгласил победителя. Нелепость.
Ответственный за оперативную группу спецагент извинился за то, что его человек наставил на меня пистолет, а затем ждал, пока Ян ответит ему тем же.
— Что? — раздраженно бросил ему мой напарник.
Агент покачал головой и проводил нас в ванную гостиничного номера, где пропавший свидетель сидел на столешнице раковины, опустив в нее ноги, и выглядел скучающим.
— Мистер Бентли, — поприветствовал я его.
— Милый, ты хоть понимаешь, что у тебя идет кровь?
Пожав плечами, я прошел в комнату мимо Яна.
— Где пропадал, Кемен?
Он одарил меня прекрасной улыбкой во все идеально ровные белые зубы, и на его щеках обозначились ямочки. Парню оказалось всего девятнадцать, и он был потрясающе красив, с кожей теплого оттенка мокко и огромными зелеными глазами. Я понимал, почему его держали здесь, но сожалел о потерянном детстве мальчишки.
Я вспомнил его досье. Мать продала Кемена за наркотики, когда ему было всего десять лет, а потом он кочевал по хозяевам, пока Тейлор Ледесма не увидел его танцующим в клубе и не забрал у парня, который продавал его задницу по триста баксов за ночь. Кемен поступил в единоличное владение Ледесмы, став его драгоценной собственностью. Хорошее заключалось в том, что его больше никогда не насиловали, не трахали группой и не пускали по кругу. Худшее — то, что он так и не обрел свободу. Ему не разрешалось выходить за пределы пентхауса на набережной.
— Я не буду давать показания, — отрезал он. — Тейлор Ледесма был очень добр ко мне. Я объяснил это полиции, и повторяю вам, ребята. Нет, не буду.
— Ты поступил очень умно, — небрежно заметил я.
Когда Кемен обратил внимание на меня, я понял, что заинтересовал его.
— Поскольку Ледесма вел все свои дела на испанском, ты решил выучить язык, чтобы знать, какого хрена происходит.
— Само собой, в этом есть смысл, верно?
— Да, — согласился я. — И почему же Ледесма никогда не заставлял тебя выходить из комнаты, когда вел дела?
Кемен повернулся ко мне, и на его лице читалось напряжение.
— Ему нравилось выставлять меня напоказ перед мужчинами, которые никогда меня не получат. Он тащился от этого.
— Имеет смысл. Так что же случилось потом?
— На его дом совершили налет. Ввалились федералы и взяли меня под стражу, но потом передали полиции Чикаго, решив, что я несовершеннолетний.