Можно, конечно, утверждать, что в связи с растущей угрозой пика нефти краткосрочные колебания производства и потребления, особенно с начала 2000-х годов, стали менее важными для цены на нефть[4]. Проблема с этим аргументом заключается в том, что конечность нефти и форма колокола её временного производства были открыты в 1950-х годах, однако цена на нефть, вместо того чтобы непрерывно расти с момента этого открытия, сильно колебалась. Как показывает график 1, измеренные относительно ИПЦ (индекс потребительских цен) США, цены на нефть в 1970-х годах выросли более чем в десять раз, потом упали более чем на 80 процентов до конца 1990-х годов и опять выросли в шесть раз с конца 1990х.
В общем, обычная связь дефицита с накоплением капитала и конфликтом на Ближнем Востоке остаётся необоснованной. Мало того, что внешнее вмешательство в регионе было связано как с ростом, так и с падением цен, эти колебания цен, по-видимому, не связаны с существенными краткосрочными и долгосрочными основами нефтяного сектора.
Означает ли это, что конфликты на Ближнем Востоке в основном не связаны с дефицитом и ценой на нефть и, следовательно, с накоплением капитала? Может ли быть так, что конфликт в регионе носит в основном культурный, политический или международный характер и не имеет ничего общего с капитализмом как таковым? Должны ли мы отказаться от священной троицы равновесия между спросом и предложением и исследовать этот вопрос в целом под другим углом, или же нефть является просто исключением из вечных законов неоклассической экономики?
3. От абсолютного накопления к дифференциальному накоплению
Ответ начинается с капитала[5]. Как уже отмечалось, общепринятое кредо, как мейнстрима, так и неортодоксальных экономистов состоит в том, чтобы рассматривать капитал как «экономическую» сущность. Они говорят, что эта сущность существует как совокупность «реальных» производственных вещей, таких как машины, сооружения, полуфабрикаты, инвентарь, сырье и, по мнению многих, также знания. По мнению экономистов, эта «настоящая» амальгама обладает уникальной абсолютной величиной, перечисляемой в универсальных величинах производства и потребления: её можно измерить либо в «utils» (единицах полезности), которые являются элементарными частицами экономики мейнстрима или в общественно необходимом абстрактном рабочем времени, которое является элементарной частицей марксизма. В принципе, эта структура должна позволить нам взглянуть на «основной капитал» (capital stock) ExxonMobil и сделать вывод, что он может произвести 5 триллионов «единиц полезности» (предположим) или что его величина эквивалентна 10 миллиардам социально необходимых абстрактных рабочих часов, которые потребуются, чтобы воспроизвести этот «основной капитал».
К сожалению, этот «экономический» взгляд на капитал, хотя и широко распространён в теории, в основном бесполезен на практике. Во-первых, «единицы полезности» и общественно необходимое абстрактное рабочее время невозможно наблюдать, не говоря уже о возможности измерения (к тому же они могут быть и логически противоречивы). Эта неспособность означает, что «реальный капитал» отдельных фирм, таких как ExxonMobil, не может быть определён количественно, и, следовательно, совокупный «основной капитал», который национальные статистики с таким трудом пытаются объединить, не имеет чёткого значения. Во-вторых, и, возможно, наиболее уместно здесь для нашей цели, «реальное» накопление, как бы оно ни было измерено, в современном капитализме не имеет большого значения.
3.1 Капитал как власть и дифференциальное накопление
В наши дни капиталисты и корпорации стремятся и приучены не максимизировать свою «реальную» прибыль, а превзойти среднюю и превысить нормальную норму прибыли. Они стремятся не просто действовать, а превосходить; получить не абсолютное накопление, а дифференциальное накопление. Для ExxonMobil 10-процентная норма прибыли является признаком неудачи, если глобальное среднее значение составляет 20 процентов; но отдача на -5% (т.е. прямая потеря) считается огромным успехом, если средняя доходность — это ещё большая потеря -15%.
5
Проблемы, обсуждающиеся в третьей части, более полно освещены в Nitzan and Bichler (2009a), Bichler and Nitzan (2012b), Bichler, Nitzan and Di Muzio (2012), and Bichler, Nitzan and Dutkiewicz (2013).