Но вдруг механизм дал сбой. Именно так. Уж кто-кто, а он, отладивший столько сложнейших аттракционов, знал, что такое сбой. Это когда вагончики несутся по стальной колее, весело гремя колесами, и вдруг колесо наезжает на гайку или попадает в незатянутую щель. Веселое громыхание превращается в невыносимый грохот, а сам аттракцион — в груду металла. Впрочем, это крайний случай. Такое на его памяти бывало только пару раз, и то поезд был пуст, обкатку проходил. Обычно, если ритмичный стук дополнялся тихим противным свистом или подозрительным прибрякиванием и пришепетыванием, аттракцион останавливали, проводили профилактические работы, если надо, даже пересматривали концепцию. Главное — не упустить момент!
Вот и сейчас он слышал в своей душе этот противный свист — предвестник катастрофы. Все дело в том, что Зигфрид Зейс внезапно начал видеть сны. Раньше с ним такого не случалось. Стоило положить голову на подушку, и ночь пролетала незаметно. Сейчас то же самое нехитрое действие погружало его в странную, искривленную сферу сна, где, как правило, происходило одно и то же.
Сначала он провожал поезд. Настоящий, не из аттракциона, но весьма странный. Он был невообразимо длинным, как неразрезанная сосиска, скучного зеленого цвета. Кто уезжал на этом поезде, было непонятно, и оттого становилось еще грустнее и тревожнее. Откуда он знал, что кто-то уезжает? И куда? Зейс был уверен в одном — этот кто-то больше не вернется. Никогда. От безвозвратности и неизбежности потери сердце начинало биться сильнее, на лбу выступал пот и чесались ладони. Потом зеленая сосиска начинала корчиться, чихать и, наконец, превращалась в гусеницу, которая проглотила бедного кого-то и теперь переваривала его, извиваясь всем телом. Она кряхтела и тужилась, дергалась то вперед, то назад, пускала газы… Медленно чудище сдвигалось с места и, скрипуче потягиваясь, ползло. Хотелось убежать, чтобы оно не заглотило и Зейса. В то же время в этом движении было что-то завораживающее, и он смотрел на набирающий скорость состав, как кролик на удава. Поезд стучал по рельсам, это был привычный, успокаивающий механический звук, в который вдруг вплеталось присвистывание и пришепетывание. Зейс понимал, что поезд надо остановить, но не мог ни сдвинуться с места, ни закричать. Отчаянно чесались руки, из горла вырывался натужный хрип.
Тут его обычно будила жена. Зейс вставал, выпивал стакан воды и возвращался. Тогда начиналась вторая серия.
Действие происходило в незнакомой комнате, то ли в номере отеля, то ли в чужом доме с безликой, казенной обстановкой. На стуле сидела женщина. Она сидела боком, лицо закрывали пышные темные волосы. Сидела очень прямо, было видно, как напряжены мышцы спины и рук. Вокруг была тишина, густая, как сметана. От этого было трудно дышать. Женщина медленно поднимала руки, откидывала волосы, но он все равно не мог разглядеть ее лица. Медленно-медленно она опускала нервные кисти от головы к шее, ее пальцы, точно лапки паука, перебирали пряди волос, спускались на грудь, неуверенно тычась, находили верхнюю пуговицу темно-синего трикотажного жакета и расстегивали ее. Потом лапки переползали к следующей пуговице, все ниже, ниже, и наконец, синяя шкурка начинала слезать с плеча. Тишина все густела: из сметаны она превращалась в масло, потом в замерзшее масло, потом цементировалась и каменела. Вместе с ней каменел воздух. Когда шкурка падала на пол, воздух окончательно превращался в камень. Зейс стучал по нему кулаками, пинал и крушил плечом. Ничто не помогало. Каменный воздух заполнял бронхи, трахеи, легкие, и он задыхался.
В этот момент жена будила его во второй раз. Инженер судорожно шевелил посиневшими губами, хватался за горло и долго кашлял. Потом вставал, выпивал стакан воды и шел в кабинет. Иногда он думал: а если попробовать еще раз заснуть, может быть, в следующем сне удастся узнать, что это за женщина? И кто уезжал в том поезде? Но он не решался. Поэтому садился за компьютер и, от нечего делать, бродил в ночи по страницам виртуальных миров. Однажды он забрел на сайт знакомств. Что его заставило зарегистрироваться и разместить фотографию? Бог весть, но почему-то после этого инженеру стало легче. Сны стали сниться реже, и он иногда даже переставал слышать опасный присвист.
На его страницу заглядывало много женщин. Некоторые посылали смайлики, другие подмигивали, а иные предлагали встретиться и отправляли номера телефонов. Зейс никому не отвечал. Он заходил на все страницы, читал про пристрастия и увлечения, смотрел фотографии и удивлялся. Оказывается, вокруг кипела жизнь. Будто он нашел в лесу муравейник и расковырял его палочкой. В обнажившихся недрах миллионы насекомых жили своей, неведомой ему жизнью. Хотелось заделать пробоину, но чужая жизнь завораживала, приковывала к себе, не отпускала.