До следующего праздника урожая пройдет год. Вспомнит ли кто-нибудь, чем закончился этот?
Я поднялся с кочки. Нужно было идти дальше.
А перед глазами, как в калейдоскопе сумасшедшего фокусника, быстро и ярко замелькали знакомые лица.
Нежное, в обрамлении белокурых кудрей и ярких перьев шляпки - лицо моей невесты.
Заплаканное - Берты.
Перекошенное злостью - Илариона.
Расстроенное - Вильфрида.
И над всем этим - растерянная и потрясенная девочка, которую я обманывал.
Жизель сорвала венок с головы. Длинные тонкие пальцы судорожно обрывали самый крупный и яркий цветок.
- Любит, не любит, - повторяла она.
Голос Жизель был тих, но в наступившей зловещей тишине его слышали все.
- Помешалась! - сказал кто-то.
Жизель отбросила венок и подошла ко мне.
Я никогда не видел, чтобы человек был настолько убит горем.
- Так это правда?
И я не посмел солгать.
Она постояла ещё немного. Мать пыталась ее увести, а Жизель все отстраняла ее руки.
- Подожди, мама. Ты же обещала, что разрешишь мне танцевать всю ночь. Лойс, идём танцевать!
От горя у бедняжки мутился разум.
Я попытался взять ее на руки, чтобы унести в дом. Но Жизель с неожиданной силой вырвалась и закружилась в танце.
Все со страхом смотрели на нее.
Я должен был увести, укрыть ее, срочно послать за лекарем, прекратить этот кошмар!
И я бросился ей навстречу. Видимо, в этот миг к ней вернулся разум, ибо она тоже побежала ко мне.
Мы оказались почти вплотную, но так и не обняли друг друга.
Она вдруг упала, как подкошенная.
Я бросился к ней, приподнял, осыпая поцелуями ее лицо.
И понял, что ее сердце не бьётся.
Смутно помню, как схватил свою шпагу и пытался заколоть Илариона, но на меня навалилось сразу несколько человек во главе с Вильфридом.
Вновь начал что-то чувствовать, когда меня куда-то везли в конных носилках.
Я был связан. Так распорядился герцог, чтобы я еще чего-нибудь не натворил. Спасибо ему, конечно, за заботу, но что ещё я мог натворить, после уже случившегося?
Лишь ночью, когда остановились на привал, меня освободили Батильда и Вильфрид.
Дочь герцога сама разрезала кинжалом мои путы.
- Потерпите, Альберт, - говорила она. - Веревки врезались в тело, это больно, но скоро пройдет.
Всё-таки она была благородна.
Я от всего сердца попросил у нее прощения и вскочил на коня.
Мне нужно было к моей Жизель.
Жизель и Мирта
Мирта
Я живу в своем замке вот уже пять лет. Замок стоит в живописном месте, возле озера. Вода в нем настолько чиста и прозрачна, что озеро назвали Хрустальным.
Оно особенно красиво вечером и ночью, когда Луна отражается в его спокойной глади и образует серебряную дорожку. Говорят, оно красиво и днём, но я редко выхожу в дневное время. Днём жарко, солнечный свет слепит глаза, да и шума больше.
Я привыкла обходиться почти без общества людей.
Порой удивляюсь, как это раньше я любила балы, турниры и прочие увеселения.
Там, при дворе, да и в отцовском замке тоже, я не была свободна. Сотни глаз ловили каждое мое движение.
Я не могла делать, что мне хотелось. Убедилась в этом, когда всего один раз сделала по-своему, а отец узнал уже на следующий день. Хотя тогда я была неопытна и просто не сумела все скрыть.
Ту историю отец замял без особого труда, а меня отправил сюда, подальше от городского шума. Я благодарна ему за это.
Ведь теперь я живу, как хочу.
Сначала он навещал меня, и я знаю, что он расспрашивал обо мне священника и доктора.
Но потом отец умер, а брату было все равно, он предпочел забыть обо мне. И ему я тоже благодарна.
Священник тоже умер. Ничего удивительного, он был уже очень стар.