— А где находится Канареджо? Кстати, не в этом ли квартале в Гетто селились евреи?
— Да, именно там, и их синагоги открыты для посещения. Квартал находится почти напротив Сан-Поло на другой стороне Большого канала. Мы проедем мимо. — Омер смотрел вдаль, его лицо приняло мечтательное выражение, и на губах проявилась полуулыбка. — Там много чудесных, узких, прохладных улочек, каналов, которые появляются и тут же исчезают за углом. И самое главное, нет толп вечно снующих туда-сюда туристов, зато много закусочных и симпатичных винных магазинчиков с дегустацией итальянских вин. — он говорил медленно, с грустью, будто с ностальгией вспоминал об ушедших днях.
Ей так казалось... Вполне возможно, за этим выражением лица и его словами скрывалась какая-то личная история, возможно, там он бывал с Лаурой или другой возлюбленной. Конечно, всё это было задолго до их встречи, но от неприятного чувства досады избавиться не удалось, она чуть отодвинулась от него и, сев в пол-оборота, заговорила с гондольером.
— Лоренцо, а правда, что ваша униформа жестко регламентирована? Вот ваше поло, например, имеет бело-синюю полоску, есть ещё бело-красная, а почему нет других расцветок?
— Так повелось, ведь и гондолы у всех только чёрного цвета, а когда-то, говорят, были цветные. — канал сужался в том месте, через которое они сейчас проплывали, почти вплотную приблизившись к стене дома, парень оттолкнулся от неё ногой, нарушив одно из правил управления гондолой.
— Да, я читала... Одни связывают чёрный цвет с эпидемией чумы, другие намекают на какое-то запретную любовную связь.
— О, сеньора, подобных историй в Венеции водится превеликое множество на любой вкус.
Словоохотливый итальянец обрадовался возможности поболтать и поведал ей множество интересных фактов и анекдотов из прошлого, рассказчик он был талантливый и завладел её вниманием не хуже профессионального гида. Незаметно для обоих разговор перескочил на личные темы, Лоренцо рассказал, что родился в семье потомственного гондольера и, с детства наблюдая за отцом, учился управлять гондолой. Но для того, чтобы получить право работать самому, пришлось учиться в школе гондольеров, хотя поступить туда оказалось совсем не просто. Нужно было закончить среднюю школу, получить сертификаты пловца и о прохождении курсов спасения на водах, а также сдать кучу анализов, в том числе и на отсутствие наркотических зависимостей. Однако дело того стоило, заверил её Лоренцо, их профессия ‒ самая высоко оплачиваемая в Венеции, вот только на свою гондолу он пока не заработал, новая стоит очень дорого: от тридцати до сорока тысяч евро, поэтому приходится работать на гондоле отца.
Он высадил своих пассажиров за мостом Риальто, они поужинали в одной из шумных пиццерий и, выйдя, смешались с толпой туристов, пробираясь сквозь неё, Омер приобнял жену за плечи, защищая от толчков. В одном из уличных кафе нашлись два свободных места и, ожидая заказанный кофе, они рассматривали мост Риальто.
— Ты знаешь, что название моста происходит от одноимённого района Венеции. Риальто, «rivo altus», по-итальянски означает высокий берег. Мы обязательно сходим туда, чтобы посмотреть на церковь Сан-Джакомо и её часы пятнадцатого века с одной часовой стрелкой. Их циферблат имеет не двенадцать делений, как обычно, а двадцать четыре и у него отсутствует деление на минуты.
— Интересно... — не поворачивая головы и продолжая смотреть на мост, односложно заметила Дефне.
— Ты читала в путеводителе историю моста? — её отстранённость бросалась в глаза, точной причины он не знал, но догадывался, что неосторожные слова Матео могли её уязвить. Зная характер жены, Омер понимал, что допытываться об этом сейчас было бесполезно. Она ничего не скажет...
Информацию, связанную с мостом, девушка помнила, готовясь к поездке, она прочла не только путеводитель, но и всё, что смогла найти в интернете. Она знала, что первый мост на этом месте появился ещё в двенадцатом веке, и выбор места во многом был обусловлен минимальной шириной канала и плотностью населения в этом людном районе города. Первые деревянные конструкции не сохранились, решение о строительстве нынешнего моста приняли в середине шестнадцатого века, и по иронии судьбы фамилия его архитектора была де Понте*. Его проект имел преимущество перед распространёнными арочными мостами, потому что был однопролётным и не мешал оживлённому водному движению, особенно проходу кораблей. Вес моста держался на фундаментах по двум берегам канала.
Но на его вопрос Дефне ответила совсем другими словами.
— Может, мы пройдёмся по нему, прежде чем вернёмся в отель? Мне хочется посмотреть на лавки. Сейчас, как и тогда, их по двадцать четыре с каждой стороны? — она, наконец, взглянула на мужа.