От этой мысли мгновенно подскакиваю с постели и принимаюсь метаться по комнате, точно вмиг обезумев. Не могу успокоиться и понять, с чего начать проверку, но тут дверь открывается, и в комнату просовывается голова родительницы. Сердце бешено стучит, потому что от её слов зависит, где я нахожусь. Она, как назло, молчит и подозрительно смотрит на недавно метавшегося зверем в клетке меня.
- Том, у тебя всё в порядке? – дурацких интонаций в голосе нет, но мало ли…
- Да. А почему ты меня не разбудила? – выпаливаю скороговоркой.
На меня смотрят практически так же, как на психов в клинике, с необходимой долей снисходительности и жалости. Можно как-нибудь пояснее?
- Сегодня выходной, - вот так и рушатся надежды.
Стоп. Надежды?
Мама ещё пару секунд стоит в дверном проёме и уходит, оставляя меня наедине с моими мечтами, надеждами, размышлениями и осознаниями. Почему я так взбаламутился, вдруг подумав, что меня снова запихнули в перевёртыш? Понятно, тут любой бы на стенку полез, если бы был на моём месте. А вот ожидал я другую маму. Что такое происходит? Там не так, здесь не так. Что же мне будет по душе?
В принципе, этот вопрос уже решён, я хочу забрать помаленьку отовсюду. Надо мной как будто кто-то (хотя тут можно прямо имя говорить) посмеялся, оставив геем. Если бы не это, и Билл бы у меня замечательно забылся. Интересно, стань я снова натуралом, меня бы мучила мысль, что не стоит его забывать? Ну, пусть на том основании, что он человек хороший.
Как совместить два мира? Тут даже самые матёрые селекционеры мне не помогут, не добрались они до таких понятий и вряд ли доберутся когда-нибудь. Надо посоветоваться с кем-нибудь, что ли, может, чего дельного скажут.
Я задумчиво смотрю на телефон, закусив губу и не решаясь позвонить тому, кто действительно мог бы дать совет. Карен не умеет расставаться друзьями, этого с ней сделать ещё никому не удавалось. Тогда почему меня преследует ощущение, что мы как минимум хорошие приятели? Или она просто отчаялась от меня отделаться? Я знаю её как девушку, с которой встречался, а вот как человек для обыкновенного общения она мне неизвестна. Думаю, это что-то термоядерное.
Позвонить или нет? Вообще секреты обольщения Билла Каулитца она не откроет, колдовством своим совмещать необходимое мне тоже не станет. Так зачем звонить Карен?
Тем не менее, доводы разума сбегают куда подальше, и я поддаюсь порыву, набираю Ромберг. Простояв с трубкой у уха примерно минуту, наконец понимаю, что ещё только восемь часов, и она в такое время по выходным спит. Ещё мне интересно, где у неё родители. Честно говоря, я их не видел за всё время, что мы встречались. Даже странно.
- Да! – рявкает Карен в трубку.
- Ты меня ещё не забыла? – держусь уверенно, надеясь, что сумею не реагировать на её агрессию.
А может, в отместку за ранний звонок она сошлёт меня обратно? Нужно до этого момента просечь, как я захватил с собой гомосексуальность, и захватить всё, что мне здесь нужно.
- Тебя забудешь. Что опять? – даже странно, что она не начинает наезжать, голос-то достаточно сонный.
- А я тебя не разбудил?
- Ты сейчас напросишься, - вот тут должен холодок по спине пройтись. – Зачем звонишь?
- Я бы хотел с тобой встретиться и…
- Встречайся с Биллом!
Она кидает трубку, оставляя меня наслаждаться гудками. Это было сказано обиженно или язвительно? Её вселенскую обиду я лицезреть не желаю и вообще пусть уже отходит. Вон у неё смуглянчик был. Был.
Я настойчив, поэтому звоню ещё раз, надеясь, что не потерплю фиаско снова.
- Ты плохо понял?
- Карен, что тебя не устраивает?
Готовлюсь услышать что-нибудь ядовитое и опять гудки, но она молчит, точно собираясь с мыслями. Только бы без увещеваний о вечной любви, я этого не выдержу.
- О чём ты думаешь? – холодно спрашивает она.
- Пытаюсь догадаться, что ты мне скажешь. Ты всё ещё жаждешь мне отомстить?
Карен заливается смехом, да так, что мне даже становится страшно за её вменяемость. По-моему, здоровые люди подобным образом не смеются. Это не звучит истерично, просто как-то… Ну, вообще не по-человечески.
- У тебя… - начинает она, отсмеявшись. – У тебя завышенная самооценка, я знала об этом. Вот скажи, почему ты остался геем, а не нормальным человеком, годным для мира? Почему из двух понятий ты выбрал именно первое?
- Я ничего не выбирал!
Зря я ей позвонил. Всегда, когда разговариваю с Карен, она мне промывает мозги. Встречаться с ней было гораздо проще: она то ли притворялась, то ли действительно в то время была как-то послабее, более соответствовала моим стандартам девушки.
- Да, конечно. Ещё заяви, что я сама тебе эту тягость назначила.
Её тон заставляет верить. Меня прошибает дрожь. Неужели я сам решил..?
- А зачем это?
- Ну, когда люди ездят в другие страны, они обычно безделушки всякие на память привозят.
Хороша безделушка. Нет, я не ориентацию «привёз», а целое чувство. Новое обстоятельство выявил, может, и не зря потревожил глубоко уважаемую Ромберг.
- Всё, я понял. Ты не могла бы со мной встретиться?
- Нет, я уезжаю.
- Куда?
- Какая разница? – возмущается Карен.
Всё, можно вешаться. Я для неё окончательно стал чужим человеком, с которым она не намерена говорить о том, что касается только её. Честно говоря, мне это фиолетово, но кто ещё поможет?
- Хорошо. Когда ты вернёшься?
Карен не отвечает какое-то время. На том конце провода так тихо, что я даже задаюсь вопросом, не разъединили ли нас. Но нас не разъединили.
- Никогда.
Это одно-единственное слово всё никак не может до меня дойти, не получается вникнуть в его значение. Я стою в трусах посреди комнаты, держу мобильник и бестолково хлопаю ресницами, будто у меня внезапно ухудшилось зрение.
- Как это? – всё-таки заставляю себя выдавить я.
- Да никак, Том. Просто уезжаю.
- Нет, я должен с тобой поговорить.
Бросаю трубку и кидаюсь к ванной. Уже проснувшийся отец недоуменно смотрит на меня, замерев с утренней газетой в руке. Я кричу ему что-то приветственное уже из душа. Понятия не имею, во сколько она выезжает, сегодня ли. Мне что-то подсказывает, что сегодня и что надо поторопиться, чем я и занимаюсь.
Хочу знать, что же во мне такого изменилось там, как попытаться совместить то, что мне теперь позарез нужно. Да и вообще… Неплохо бы просто попрощаться, мы же не такие уж и чужие друг другу. Как забавно выходит: по всей видимости, Карен была моей последней девушкой, и именно с ней я хочу расстаться без криков, на приятельской ноте, именно к ней зачем-то бегу сейчас. Одно событие в моей жизни нехило перевернуло всё, как в буквальном, так и в переносном значении.
- Том, что ты бегаешь? – спрашивает отец, когда я несусь обратно в спальню.
- Мне с другом попрощаться надо.
- С каким? – тут же оживляется мама.
- Ты его не знаешь, - спешу заверить, чтобы она успокоилась.
Я даже допускаю, что мама могла бы отправиться со мной, если бы знала человека.
- Уезжает?
Мычу что-то согласное, зажав в зубах футболку. Одеваюсь быстро, как могу, вылетаю из дома, крикнув родителям, что скоро вернусь, и на улице озадачиваюсь следующим вопросом: брать такси или на метро? Мысленно вспоминаю маршрут до дома Карен, затем вижу такси и решаю проехаться на машине. Вроде не должно быть пробок на тех улицах.
Таксист жутко спокойный, наверное, со стороны мы в этой машине выглядим крайне глупо, потому что во мне ни капли спокойствия нет. Ведь можно было бы обойтись без Карен. Но я почему-то не могу обойтись, еду к ней сейчас для туманных целей. Она как будто мой личный психолог, делом не поможет, но слов наговорить вполне способна, я знаю.
Приезжаем очень оперативно, расплачиваюсь с водителем, перемяв все деньги, и бегу к дому, где меня встречает прекрасный, неповторимый домофон. Я не хочу, чтобы Карен знала. Увидев меня на пороге, она ещё пустит, а так может обратно отослать. Беспомощно оглядываюсь по сторонам, но ни одного человека, подходящего на роль моего спасителя нет.