Хакс надеялся, что пока Роуз будет находиться в стане врага, его наваждение пройдёт, а когда война закончится, он женится на какой-нибудь аристократке и всё попросту забудется. Он сам себе приказал забыть о девушке, отгонял мысли о ней прочь. С огромным трудом, но всё же в течении пары лет ему удавалось, пусть и с грехом пополам, справляться с собственными чувствами. Однако в последние пару недель он терпел просто сокрушительное поражение, и сейчас пытался освободиться от того, от чего избавиться уже не мог.
Всё пошло прахом, когда он узнал о любовных отношениях между Роуз и Дэмероном. Одна только мысль о том, что этот крифф кучерявый прикасался к ней, пробуждала в пре-магистре приступ ярости. Сколько раз эти двое оставались наедине? Впервые за долгие годы Хакс чувствовал, что перестаёт контролировать себя. Страсть вперемешку со жгучей ревностью, скопившиеся внутри, начали искать выход, и он не придумал ничего лучше, чем запретить этим двоим видеться, а информацию передавать лично ему. Смалодушничал ли он? Ещё как!
Там, в библиотеке, Хакс всё смотрел на неё и спрашивал себя, что в ней такого, что она без всяких усилий пробуждает в его душе целую бурю эмоций более сильных, необузданных и опасных, чем кто-либо. Такого у него не было никогда. Ни разу. Ни с одной женщиной. Может в этом всё дело? В банальной неудовлетворённости. Ведь с начала войны времени на плотские утехи совсем не было.
Но чем дольше Хакс смотрел, — мысленно касаясь её волос, нежной кожи, рук, изящно скользящих пером по бумаге, — тем чётче понимал, что дело вовсе не в воздержании. Когда же Роуз едва прикоснулась к нему своими пальцами, ощущение было такое, словно его пронзила молния, а дыхание перехватило так, что вдохнуть не было ни единого шанса. Пре-магистр постарался сдержать эмоции, рвущиеся наружу, и не выдать тем самым, какую власть она имела над ним, поэтому надел маску невыносимо высокомерного сноба-аристократа, каким его и привыкли считать. Хакс видел, с какой растерянностью Роуз смотрела ему в глаза. Так, словно одним своим взглядом он перечеркнул нечто очень важное. Сердце сжалось, когда он наблюдал, как она сникла и поспешно удалилась.
После этого его ночи стали похожи на особо извращённое наказание. Чувства переплавились в невероятно реалистичные сновидения. И если днём ещё можно было погрузиться в проблемы и дела Ордена, то ночью Хакс себя не контролировал.
Ему снилось, как Роуз приходила в его покои, сама, по своей воле, в одной лишь тонкой сорочке, ложилась в его постель, а дальше… Ох… Дальше начинался его личный круг ада, потому что девушка томно шептала о том, как сильно она его желает; молила о ласках; стонала и соблазнительно выгибалась на простынях. Но стоило ему протянуть руку, чтобы прикоснуться к ней, как его тут же вышвыривало в реальность. Возбуждённого и с щемящей болью в груди. Поэтому, когда Роуз, как думал Хакс приснилась ему в очередной раз, правда полностью одетой и склонившейся над ним, он не стал тянуть и, притянув девушку к себе, устремил свои губы к её. Поцелуй хоть и продлился недолго, но пре-магистр с восторгом касался нежных девичьих губ своими. Они были мягкими, нежными и сладкими, как мёд. Её аромат кружил голову, из-за чего сердце в груди бешено колотилось, грозя и вовсе выскочить.
Пламя, разгоревшееся в груди и пробежавшее по коже до самого горла, развеялось, как только Хакс осознал, что происходящее ему не снилось и он действительно целовал Роуз. Ему потребовался весь его хвалёный самоконтроль и сила воли, чтобы оттолкнуть девушку от себя, а не наброситься на неё и не овладеть ею, даже если бы она была против. Великая Сила, он едва не опустился до насилия...
— Проклятье! — Пальцы вцепились в волосы, а из груди пре-магистра вырвался тяжёлый вздох. Ошарашенное лицо Роуз до сих пор стояло перед глазами.
«Интересно, как она там сейчас? Наверное, ждёт подходящего случая, чтобы увидеться с треклятым Дэмероном. Крифф! Вечно ему достаётся лучшее! Нет, так не может больше продолжаться. Нельзя зацикливаться на девчонке. Нужно двигаться дальше. Рен прав — идёт война.»
Сделав над собой усилие, Хакс наступил на горло своей уязвлённой гордости и принял окончательное решение выкинуть Роуз из своей жизни и из своих мыслей. Жил же он без неё спокойно столько лет и дальше проживет. А то, что дышать стало ещё тяжелее от этой мысли - это ничего, привыкнет.