Большую часть времени с ней проводила Карен. Рей испытывала симпатию к девушке и постепенно они сблизились.
Первую неделю лекарь категорически запретил Рей вставать с постели и строго следил за тем, чтобы она выполняла его указания. И Карен каждый день по много часов, иногда до глубокой ночи, сидела возле её постели: она читала ей, рассказывала забавные случаи произошедшие в лагере, охотно отвечала на её расспросы, конечно же, кроме вопроса о том, что всё-таки произошло. Больше всего Рей любила рассказы о Силе, о магических существах и древних обрядах. Когда она поинтересовалась, откуда Карен столько всего знает о магии, девушка молча подняла руку и, стоящий на столе графин, мягко поднялся в воздух и приземлился ей в руки.
Как оказалось, Карен — одна из немногих оставшихся в живых светлых ведьм. Позже она поведала Рей о том, что ещё не так давно светлых магов и ведьм было намного больше, и что светлые и тёмные жили в относительном мире, заключив соглашение о ненападении. Но тьме не свойственны понятия «мир» и «свобода», она требует власти и подчинения. Так и появился Орден Рен, во главе которого стоял самый могущественный из всех тёмных магов — Кайло Рен. Он и его рыцари бесчинствовали в западных землях, подчинили себе весь юго-восток, включая самые высокоразвитые города — Корусант и Кореллию; и сейчас продвигались всё ближе на север, единственную территорию, где светлые маги и обычные люди могли дышать свободно. Воины Рена наводили ужас на людей, выжигали деревни, вырезали жителей. Так произошло с Драгомиром — родиной Чарны и Раданы; так произошло и с Набу — некогда столицей Волшебного мира и родиной Карен.
— Мы не можем допустить, чтобы Орден захватил власть во всём Волшебном мире, — сказала как-то Карен, засидевшись допоздна у Рей в каморке. — Я не могу допустить этого, — твёрдо добавила она, сделав акцент на первом слове.
— Что же мы можем сделать для этого? — спросила Рей. Уж она-то точно ничего не смогла бы сделать, не в её тогдашнем состоянии.
Карен ей тогда так и не ответила. И сейчас, сидя в своей маленькой комнатушке, в которой еле умещались кровать и маленькая тумбочка, Рей размышляла о том, что же будет делать, если Орден нагрянет сюда. А ведь угроза над северными землями нависала серьёзная. Об этом можно было судить и по увеличивающемуся числу бойцов в рядах Сопротивления; и по количеству беженцев, проходящих каждую неделю через лагерь и вынужденных бежать ещё дальше на север; и по сосредоточенному хмурому лицу миледи Холдо, которая пыталась найти средства на содержание армии и покупку оружия.
Рей не знала, чем может помочь и делала то, что могла: каждое утро она ходила в поле, за травами для изготовления настоек раненным. Удивительно, но в травах она разбиралась и всегда приносила то, что нужно. Даже знахарки удивлялись, откуда ей известны названия местных растений, и как правильно их нужно собирать. Рей лишь пожимала плечами, ей бы самой хотелось знать ответ на этот вопрос.
Иногда она помогала что-нибудь починить. Её пальцы ловко перебирали сломанные механизмы, будто она всю жизнь этим занималась. Невероятно, но руки помнили то, что мозг забыл. К тому же перебирание сломанной аппаратуры успокаивало Рей, поскольку она до сих пор оставалась эмоционально нестабильной. Неоднократно на неё накатывала необъяснимая паника, и она пряталась под своей кроватью, закрывая голову руками. А порой начинала громко и надрывно плакать без всякой на то причины. В такие моменты Рей чувствовала себя абсолютно разбитой и ни на что негодной. Обузой.
С такими уничижительными мыслями девушка встала с кровати, накинула поверх сорочки накидку, которую ей любезно подарила Карен и вышла в коридор. Ей хотелось на свежий воздух. Редкие факелы на стенах едва освещали тёмные коридоры крепости; ночью лампы не зажигали, берегли энергогенераторы.
Рей медленно брела, тихонько ступая босыми ногами по каменному полу, погружённая в собственные мысли. Узкая полоска яркого света, пробирающаяся через щель одной из дверей, заставила её остановиться.