— Ты сегодня по сокращённой программе, — подкалываю я его.
— А нафига, Миш? Одни уроды кругом… — хмурится сильнее, но потом снова начинает шутить: — Был один хорошенький, да и тот тебе достался!
— Не говори ерунды, Серёга, ничего не было! — я совершенно искренне отмахиваюсь.
— А то я не видел!
— Ты ничего не видел. И ничего не было!
До отеля мы почти бежим, всё же в утренние часы после жаркого клуба на улице оказывается нестерпимо холодно.
В номере я сразу бухаюсь на Серёгину кровать, а он располагается в одном из кресел, складывая ноги на второе. Предлагает выпить — виски и содовой в избытке ещё с вечера. Я отказываюсь, понимая, что прилично поднакидался в клубе, а ещё хочется попасть домой. Серёга наливает себе, не жалея в основном тоника и льда. Смотрит на меня, ухмыляется:
— Ну что, налаживаешь связи с молодежью? Как тебе мальчишка?
— Серджио, не обостряй. Говорю же, ничего не было, потискались чуть-чуть и разбежались, — явное желание Сереги раскрутить меня на пикантный разговор веселит.
— Ну хороший же мальчик? — канючит Сережа.
— Хороший, да. Ты, что ли, ко мне его подослал, сваха недоделанная? — я смеюсь, а Сергунок начинает рассказ в лицах:
— Подлетает ко мне такой, глазёнками сверкает, пальчиком мне в грудь тычет: «Это твой парень?» — говорит, и на тебя косится. А я ему: «А что, завидуешь?», тогда он мне: «Если это твой парень, то не веди себя как портовая шлюха! бла бла бла!» Нихуя себе, сказала я себе! Говорю: «А ты что, свечку мне держал, сопля голландская?», смотрю, он злится, думаю, втащит мне сейчас, с чего такие страсти? Ну, смилостивился, сказал ему, что ты мне не парень… И даже не девка! А потом уже видел вас — сидели в боковом зале ворковали, ну, думаю, у Майка личная жизнь сегодня состоялась, в отличие от меня! Так и проплясал всю ночь вхолостую! Хотя не, не совсем… — достаёт из карманов несколько скомканных записок и пару визиток, демонстрирует мне трофеи и отправляет их в мусорную корзину.
Незаметно подступает совсем уже светлое утро, а на нас наваливается невыносимая усталость. Первые звоночки похмелья отдаются в голове постепенно расходящейся болью. Я вызываю такси, мосты уже сведены, пора ехать, да и Серёге нужно как следует выспаться до поезда. Он выходит со мной на улицу, машина уже ждёт, мы достаём по сигарете, оттягивая момент последнего прощания, и я понимаю, что курить не могу — не лезет. Мы не увидимся ещё минимум полгода, а за все эти несколько часов, проведённые рядом, мы так и не поговорили…
— Серёж, у тебя что-то случилось? Как ты на самом деле? — делаю последнюю запоздалую попытку пробиться сквозь панцирь. Он смазанно целует меня в сомкнутые губы и подталкивает в сторону такси:
— Всё нормально, Миш. Всё нормально.
***
Я проснулся от того, что на матрасе рядом со мной наблюдался явный всплеск шевеления, которое передавалось моей голове болезненными отголосками. Я застонал, а на лоб мне легла тёплая сухая ладонь. Макс убрал волосы с моего лба и наклонился, видимо, чтобы поцеловать в него же, но отпрянул, не сумев сдержать возглас разочарования:
— Фуууу, что вы пили-то?
— Что-что, вроде ничего нового не изобрели, — проскрипел я.
— Вставать будешь?
— Нафига?.. Я болею…
— Я тебе кофе сварю. Давай, поднимайся, приходи в себя… — Максим нарочно раскачивал матрас рядом со мной.
— Макс, отвали… Что тебе надо?..
— Зая, тебе надо проветриться, поесть супчика, приводи себя в порядок, и поедем прокатимся.
Я высунул голову из-под одеяла, и глаза мои расширились настолько, насколько это было возможно, едва проснувшись с похмелья.
Мы действительно выбрались из дома, Макс терпеливо ждал, пока я плавал между ванной и гардеробом, туда и обратно, с трудом осознавая последовательность своих действий. Не сильно настаивая, предложил мне одеться «нормально», я проигнорировал и нацепил джинсы с мотнёй и кеды. В машине я пялился в боковое окно, за которым сперва мелькали дома, а потом незаметно начались загородные пейзажи. Иногда в окна попадало предзакатное солнце, и я мог наблюдать своё унылое выражение в отражении пассажирского стекла. Невольно вспоминалось моё вчерашнее выступление перед зеркалом клубного туалета, потом мысли перетекали к эпизоду с Димой. Я вспоминал его открытый заинтересованный взгляд, то, как он закусывает нижнюю губу, когда хочет что-то сказать, но не решается, и то, как он всё же решился на поцелуй… Захотелось встряхнуть головой, сбросить с себя неуместные сейчас воспоминания.
— Выпьешь что-нибудь? — поинтересовался Макс, когда мы уселись на террасе прибрежного ресторана.
— О, нет. Я ещё на вчерашних дрожжах пару дней продержусь, — я поморщился. Передо мной лежала раскрытая книжка меню, но ленивым взглядом я изучал не её, а человека, сидящего напротив. Этого статного представительного мужчину с ранней сединой в чёрных волосах, его сосредоточенное лицо, с возрастом не утратившее красоты, а ставшее только породистее, хранящее печать вечной усталости. Такого далёкого и отстранённого, но такого родного мужчину. Сам не ожидая от себя, я вдруг спросил:
— Максим, почему ты никогда не садишься рядом?
Макс с удивлением оторвал взгляд от меню и тут же пересел на мою сторону.
— Просто чтобы за едой не тереться локтями, — он продолжил изучать гастрономические предложения, демонстративно влепив мне локтем в бок, и заулыбался.
Официантка, обслуживавшая нас, слегка изменилась в лице, когда увидела, как мы сидим, тесно придвинувшись друг к другу, кутаясь в один плед, а я в довершение картины постоянно копошусь своей вилкой в тарелке Макса. Он просил принести ещё пледов и кутал меня в них от пронизывающего морского ветра, мы пили уже неизвестно какую чашку кофе и говорили, говорили. Я спрашивал его про работу, а он отвечал, наконец рассказывал про всю эту выматывающую чехарду с новыми законами и новыми условиями бизнеса, я высказывал свои соображения, он соглашался с чем-то, с чем-то спорил, объясняя, почему так сделать нельзя, потом разговор перешёл к обсуждению отпуска, в котором вместе мы не были уже больше года… А потом мы, как два больших пингвина, запеленавшись в красные ресторанные пледы, ходили по пляжу, где в тени под соснами ещё лежали куски грязного льда, и Макс спрашивал меня о том, как мы погуляли с Сергунком. Я, конечно, съязвил, что мы посетили все известные нам бордели и что это очень хорошо, что Макса с нами не было.
— Ну видишь, как всё хорошо сложилось, все довольны, — отвечал на это Максим, — только когда Серёжа твой опять приедет, ты уж, пожалуйста, посели его у нас, а то неприлично это — у нас места дохуя, а он живёт в гостинице… Или что, ему мужиков надо водить?
— Да каких мужиков, Максим?! Ты же всё прекрасно знаешь: что он, где и с кем… — я не хотел снова поднимать темы, которые обычно приводят к ругани, но Макс только прихватил меня за шею и с улыбкой добавил:
— Всё равно, твой Сергунок — вертихвостка.
В понедельник я проторчал на работе, не сделав практически ничего полезного. Две встречи отменились сами собой. Я начал писать пару несрочных обзоров, бросил, потому что не срочно. День был по-настоящему весенний, солнце грело, я открыл окно и уселся на широченный подоконник. Забив на правила приличия, курил прямо на своём этаже, благо пустынно и залётные коллеги пробегают тут редко. Сидел с сигаретой, вспоминал Диму. Его руки на моих плечах и не только. Почувствовал, как сбилось дыхание, когда память дорисовала картину всего произошедшего в подробностях. Обжёг пальцы, снова прикурил. Надо бы валить домой, всё равно атмосфера разлагающая, поработать не удастся. Покрутил телефон в руке, открыл послушно записанный в клубе Димин номер. Глубоко затянулся, нажал в меню пару кнопок. На дисплее высветилось: «Вы уверены, что хотите удалить контакт?», посмотрел на имя ещё раз и подтвердил: «Удалить». Тут же телефон взвился неприятно громким звуком пришедшего сообщения, и я от неожиданности вздрогнул, чуть не выронив девайс с четвёртого этажа на улицу.
«Еле проспался. Надо будет поскорее повторить. Ты, вообще, как там?)))»
Я улыбнулся и отбил в ответ:
«Повторим. Без вариантов. У меня всё хорошо, Серёга, всё хо-ро-шо!)))»