– Настоящие. Всё как в кино!
Солнышкин даже не верил такому счастью.
Между тем друзья подходили к старому, обшарпанному зданию, на котором было написано: «Золотой кит». Из подвальчика доносилась музыка. Пиликали скрипки, пищал кларнет, и крякал аккордеон.
– Так ты угощаешь нас, Солнышкин? – спросил Васька и поставил ногу на ступеньку.
– Конечно! – воскликнул Солнышкин и заглянул в дверь. Ему хотелось на славу угостить этих добрых моряков.
– Спасибо! Большое спасибо, Солнышкин! – раскланялся Васька. – Только тебе самому придётся нас подождать. Вечером гражданам до шестнадцати лет вход сюда воспрещён!
Растерянный Солнышкин хотел было сунуть голову в дверь, но мрачный швейцар в чёрной ливрее и белых перчатках так решительно направился к нему, что Солнышкин отпрянул. А день уже подходил к концу. Накатились прохладные сумерки, и по всей бухте открыли глаза ночные фонарики. На кораблях зажглись огни. И в подвальчике, у ног Солнышкина, вспыхнул свет.
У Солнышкина похолодели нос и уши. Он заглянул в окно и сквозь занавеску увидел своих друзей. Они сидели за столом у самого окна.
Перед ними громоздились тарелки с бутербродами, а посреди стола стояли кружки с пивом.
– За удачу! – сказал Васька и поднял кружку.
– За Солнышкина! – хихикнул Стёпка, проглотив бутерброд с красной икрой.
Солнышкин хотел уже стукнуть в окно и потребовать хоть кусок хлеба. Но тут за его спиной раздался укоризненный голос:
– Ай-яй-яй, молодой человек…
Солнышкин оглянулся. На него с доброй усмешкой смотрел невысокий старичок в морской форме. Солнышкин, краснея, отошёл от окна и сделал вид, что прохаживается.
А между тем, пока он прохаживался, в подвале происходили следующие события.
Стёпка допил последнюю бутылку пива и пробормотал:
– Хочу спать, пошли в каюту.
– Сейчас, только закушу, – сказал Васька и ткнул по ошибке вилкой в толстую лапу артельщика.
– О-го-го! – взвыл Стёпка. – Этак ты меня ночью укокошишь якорем! Нужен ты мне, друг нашёлся!
И когда Солнышкин в третий раз заглянул в окно, он увидел, как Васькина рука, на которой было написано «Дружба – закон моря», врезалась в Стёпкин глаз так, что по всему ресторану разлетелись искры. Один из бывалых моряков с криком «Полундра!» даже бросился заливать огонь пивом. А Васька и Стёпка тут же вылетели на улицу.
Наверное, оба друга так и легли бы под ноги прохожим. Но навстречу им бросился Солнышкин, и они вдвоём повисли на его плечах.
– Солнышкин! Солнышкин! – плакал Васька. – Спаси меня, Солнышкин! Тону! Закон моря! Матрос должен спасать своего капитана. Слышишь, вода?
Рядом и вправду булькало и плюхало, как в трюме. Это переливалось пиво в брюхе артельщика.
– Тону! – кричал Васька.
– Тонешь, давно тонешь! – раздался вдруг насмешливый голос.
Сбоку подкатила милицейская машина. Из неё выпрыгнул молодой лейтенант, открыл заднюю дверцу и затолкал в неё обоих друзей, освободив Солнышкина от тяжёлой ноши.
– Спасём! – сказал лейтенант. – Обязательно спасём!
И машина скрылась в темноте.
Каюта старого Робинзона
Солнышкин присел на порог и стал думать, где бы устроиться на ночлег. Как вдруг опять услышал голос:
– Ай-яй-яй, молодой человек! И не стыдно?
Он обернулся и увидел прежнего старичка в морской форме. Это был известный всем морякам старый инспектор океанского пароходства Мирон Иваныч. Больше всего на свете он любил море. Отправляя в океан пароходы, он мечтал о кругосветном плавании. Но так и не смог за всю жизнь выбраться в путь. Его и теперь приглашали в плавание, но он показывал на свои галоши и говорил:
– У меня теперь одно плавание. Мои старые баржи делают две мили в сутки. Одну из дому сюда, вторую – обратно.
Звали его ещё Робинзоном, потому что жил он в старом доме один. Но вспоминали его на всех морях. Вывел в люди он многих моряков. А тех, кто мечтал о плаваниях и пароходах, старый инспектор узнавал за квартал.
– Ай-яй-яй, мечтали о море и чуть не попали в милицию? – сказал Солнышкину Мирон Иванович.
– А вам какое дело? – угрюмо буркнул Солнышкин.
– А я ищу матроса на судно, которое отправляется в кругосветное плавание. Только вежливого…
– Мне не до шуток, – невесело ответил Солнышкин.
– Тем лучше, – улыбнулся старик. – Будем знакомы. Робинзон. Старый Робинзон… – И он протянул руку.
– Солнышкин, – удивлённо ответил Солнышкин.
– Ну вот и хорошо, Солнышкин. Разрешите мне пригласить вас в свою каюту. На моём корабле нет креветок и виски. Но голландский сыр, чашка чёрного кофе и мягкая постель всегда найдутся.