Я взмахнул рукой.
— Вот лучшее, что я могу вам предложить. Без всяких гарантий.
— Не надейтесь, что каждый расскажет вам все без утайки, — предупредила Аннабель. — Даже мне пришлось кое-что скрыть от полиции.
— Естественно. Я это прекрасно понимаю. Вполне объяснимо.
— Вы будете работать на меня… на нас. Строго конфиденциально.
— Все новое, что мне удастся выяснить, останется конфиденциальным. А с уже имеющимися уликами скрытничать смысла нет.
Аннабель, сидя в кресле, внимательно смотрела на меня. Пальцы её рук то сжимались, то разжимались.
— Я хочу задать вам один вопрос, мистер Гудвин. Вы считаете, что миссис Рэкхем убил один из нас?
— Сейчас — да. Впрочем, не знаю, что буду думать после того, как переговорю с каждым из вас.
— Вы уже подозреваете кого-то конкретно?
— Нет. Я беспристрастен.
— Хорошо. Можете начать с меня. — Она повернула голову. — Если никто из вас не желает быть первым?
Все сидели молча. Потом Кэлвин Лидс заговорил:
— Я не стану в этом участвовать, Аннабель. Я не верю в Гудвина. Пусть он сперва скажет нам, куда подевался Ниро Вульф и почему.
— Но, Кэл… ты не согласен?
— С Гудвином не согласен.
— А ты, Дейна?
Хэммонд сидел как в воду опущенный. Поднявшись на ноги, он подошёл к ней.
— Это была ошибка, Аннабель. Не стоило затевать это. В чем Гудвин может превзойти полицию? Вряд ли ты сама ясно представляешь, как работает частный детектив.
— Он может попытаться. Ты поможешь, Дейна?
— Нет. Мне тяжело отказываться, но иначе я не могу.
— Оливер, а вы?
— Что ж, — политик нахмурился, в упор глядя на меня, — насколько я понимаю, в такой игре должны участвовать либо все, либо никто. Но я не вижу смысла в том, чтобы…
— Значит, вы тоже отказываетесь?
— В данных обстоятельствах иного выхода у меня нет.
— Ясно. Могли бы просто ответить «нет». Барри?
— Нет, конечно. Гудвин наврал полиции с три короба про визит моей жены к Вульфу. Я и восемь секунд с ним не провел бы, не говоря уж о восьми часах.
Аннабель встала и подошла к кушетке.
— Лина, похоже, остались одни только женщины. Ты и я. Она была так добра к нам, Лина… к нам обеим. Что ты скажешь?
Лина Дарроу вздохнула, принимая сидячее положение.
— Милая Аннабель, ты же терпеть меня не можешь.
— Это неправда, — запротестовала Аннабель. — Только потому, что я…
— Нет, это правда. Ты подозревала, что я пытаюсь тебя обставить. Ты считала, что я увиваюсь за Барри на том лишь основании, что я не скрывала, что вижу в нём человеческие качества. И ещё ты решила, что я хочу отбить у тебя Оливера, тогда как на самом деле…
— Лина, Бога ради! — взмолился Пирс.
Её изумительные тёмные глаза засверкали.
— Именно так, Олли! Тогда как на самом деле ты ей просто наскучил, а тут я подвернулась как нельзя кстати. — Она обвела взглядом всю компанию. — Право, стоит на вас посмотреть и ещё интереснее — послушать! Все вы думаете, что Барри убил её… все, кроме одного, как сказал бы ты, Олли. Но у вас не хватает смелости признаться. А сказала ли ты, милая Аннабель, своему мистеру Гудвину, что жаждешь лишь одного — чтобы он раскопал какое-нибудь доказательство вины Барри? Нет, ты наверняка приберегла это напоследок.
Лина медленно встала на ноги, лицом к лицу с Аннабель, на расстоянии прыжка.
— Я знала, что так и кончится, — обронила она и, обогнув кресло, в котором сидел Лидс, направилась к двери в вестибюль. Все проводили её взглядами, но никто не промолвил и слова; затем, когда она вышла из гостиной, Барри Рэкхем поднялся и, ни на кого не глядя, даже на хозяйку, покинул комнату.
Оставшиеся трое гостей переглянулись. Лидс и Пирс встали с кресел.
— Извини, Аннабель, — выдавил Лидс, — но разве я не предупреждал тебя, что за фрукт этот Гудвин?