— Ладно, хватит, — прервал я. — Приберегите на лучшие времена. Как обстоят дела сейчас, и есть ли у нас шансы? Хоть какие.
— Думаю, что да. Если вся загвоздка была бы в том, чтобы разоблачить махинации Зека и вывести его на чистую воду, мне это было бы раз плюнуть. — Он щелкнул пальцами. — Но поскольку Зек должен быть уничтожен… скажу лишь то, что достиг стадии, где может понадобиться твоя помощь. Мне удалось уже трижды поговорить с ним.
— Кто вы всё-таки сейчас и чем занимаетесь?
— Я из Лос-Анджелеса. Покинув дом девятого апреля, я уехал на юг Техаса, к побережью Мексиканского залива, где провел самый трудный месяц в своей жизни… кроме, пожалуй, одного, много лет назад. К концу месяца узнать меня было уже нельзя. — Он содрогнулся. — Потом я отправился в Лос-Анджелес, где одно весьма значительное лицо почитает себя даже большим моим должником, чем следовало бы. Влияние у него огромное, но вот репутация не слишком блестящая. К сожалению, одно не заменяет другое.
— Я и не спорю.
— Он свёл меня с нужными людьми и занялся деятельностью несколько для себя непривычной. Выглядел я ужасно, но в той среде мою щетину воспринимали как желание изменить внешность, что было сущей правдой, а на людях я старался появляться как можно реже. У меня было два бесценных преимущества — мой ум и мой высокопоставленный должник, и, пожертвовав на время принципами, я в кратчайшие сроки сумел зарекомендовать себя выше всяких похвал, особенно после того, как разработал хитроумный способ без особого риска выкачивать крупные суммы денег одновременно из десяти человек. Конечно, мне сопутствовала удача, но без удачи с такой личностью, как Зек, не выжить и уж тем более — не торжествовать победу.
— Значит, в Лос-Анджелесе вам уже было оставаться небезопасно?
— Вовсе нет. Но я уже и физически, и психологически подготовился к возвращению на Восточное побережье, так как знал, что тот, кто захочет навести обо мне в Лос-Анджелесе справки, будет более чем удовлетворен. Я вернулся двенадцатого июля. Помнишь, я однажды рассказывал об Арнольде Зеке, именуя его Иксом, семейству Сперлингов?
— Да.
— Я вкратце обрисовал иерархию преступления. В самом низу её — преступник или банда. Ему крайне редко удается избежать связей с другими преступниками из-за необходимости избавляться от добычи или обеспечивать защиту от разоблачения и обвинения. Ему требуется укрыватель краденого, адвокат, свидетели для алиби, свой человек в полиции или политических кругах, словом, ему всегда нужен кто-то ещё. Он обращается к тому, кого знает или о ком слышал, — назовем его А. В случае каких-то затруднений А советуется с Б. Возможно, Б может помочь; если же нет, то он просит В. Как правило, В в состоянии найти выход, если же нет, то он вынужден связаться с Г. Уже становится теплее. Г имеет доступ к Арнольду Зеку не только в описанных случаях, но и в связи с одной или несколькими операциями, которыми руководит Зек.
Вульф постучал себя по груди указательным пальцем — жест, которого я прежде не видел; должно быть, Вульф обзавелся им одновременно с кожными складками и усами.
— Так вот, Арчи, я — как раз Г.
— Поздравляю.
— Спасибо. Тем более, что я и впрямь заслужил поздравления. Посмотри на меня.
— Угу, я глаз не отвожу. Подождите, пока вас увидит Фриц.
— Да, если ему доведётся меня увидеть, — мрачно произнес Вульф. — Пока у нас есть только надежда. Если бы от нас требовалось только найти доказательства причастности Зека к разного рода преступлениям, проблем бы не было; мне ничего не стоит добыть их. Но у него всегда найдется столько защитников, что осудить его практически невозможно. Бессмысленно надеяться, что правосудие восторжествует, но даже случись невероятное, он продолжал бы жить, так что все это бесполезно. Теперь же, когда я объявил Зеку войну, и ему это известно, возможны лишь два исхода…
— Откуда ему известно?
— Он меня знает. И поэтому понимает, что я твёрдо намерен разоблачить убийцу миссис Рэкхем. Он рассчитывает помешать мне. Однако…
— Минутку. Допустим, ему известны намерения Ниро Вульфа, но как насчёт Редера? Вы говорите, что вы Г. Значит, вы состоите у Зека на жалованьи?