– Э-эх, Глазастик, ты прав, замечтался я. Нельзя! Рано. Рано.
Пришлось выкарабкиваться из своих мыслей как альпинисту вверх по ущелью.
Подъём прервало хрипение динамиков:
– Разведчик один, слышите нас? – окончательно растаптывая пастораль моего будущего требовательно зазвучал голос диспетчера.
– Разведчик один на связи, – отчеканил я, хотя ещё полностью не вывалился из убаюкивающей дремоты мыслей.
Внешние звуки мерно работающего разведывательного корабля вновь возвращались в мою жизнь. Рано мечтать, работы ещё на две планеты! Пусть меня и отправили в самую спокойную систему, судя по первичным данным дальнего осмотра, но всё же – Космос! Шутить с ним не стоит.
Пришлось ещё раз встряхнуть головой, прогоняя мифические наваждения насланные разыгравшейся фантазией. Где-то я слышал, что тот, кто счастлив по-настоящему, никогда не мечтает. Для этого нет смысла. Не встречал таких среди разведчиков. Да и вообще.
– Разведчик один, у вас всё хорошо?
– Да, тринадцатый, всё отлично, хорошо. Решил проверить скафандр, увлёкся, прошу прощение, – ложь как-то сама собой вырвалась, мог ведь сказать и просто, что всё хорошо.
– Отвлекаться не стоит, – с пониманием отозвался голос диспетчера, – Вы уже мыслями дома, но будьте внимательны, разведчик один. Космос.
Я и сам знал, что отвлекаться нельзя. Поморщился.
– Космос, – как какой-то тайный код повторил я, – принято.
Космос. Короткое слово красной нитью прошедшее через всю мою нынешнюю жизнь. Космос. Мне будет его не хватать. Будет.
– Разведчик один, путеводитель показывает, что вы уже можете наблюдать исследуемую планету визуально, подтвердите.
– Кхе-эх, – крякнул я, – сейчас глянем.
Компьютер отсеял убийственный свет звезды, светившей прямо в лоб, и вывел планету в стократном увеличении на два больших экрана передо мной.
Красавица! Почти как моя родная, оставшаяся в тысячах световых лет позади, только свечение от неё необычное. Отсюда кажется голубой, а не привычно зелёной, но чем ближе к ней буду подлетать, тем яснее будет, что на самом деле её поверхность далека и от такого сияния.
Только сейчас, отсюда она кажется одетой в прекрасные голубые одежды. Какая же она будет на самом деле? Все планеты обманчивы. Совсем как девушки – пускают пыль в глаза при первом свидании, а затем показывают весь вид и характер, стоит только сблизиться. Метановые облака? Атмосфера из расплавленных металлов? Ртутные дожди? Алмазные горные цепи или океаны жидкого золота? а может быть азота? Природа и не такие кренделя может выписывать. Кто знает, чем встретит очередная планета? Будет ли соответствовать научным данным?
И это вовсе не плохо, иначе никто не пожелал бы стать разведчиком.
Никто из нас об этом не говорит, но все ищут не просто разумную жизнь, а жизнь, какая бы существовала и развивалась в таких экстремальных условиях, которые бы даже не рассматривались учёными в качестве возможных. Это всё давняя мальчишеская мечта, выросшая из протеста, что жизнь может быть такой и никакой иначе. Никому и никогда разведчик не признается, но это так. Я знаю, вижу в глазах других.
В этом и состоит наше отличие от учёных, заставивших детские фантазии влезть в тесные одежды науки, когда разведчики ищут чистую мечту. Прекрасную, как сама жизнь и как сама жизнь – неуловимую.
Не поймаю её и в этот раз. Никто не отправит «легенду», «героя» уходящего в отставку, на экстремальную планету. Максимально безопасная последняя разведка.
Нет смысла жаловаться.
Даже зная это, я забыл о предстоящей отставке, о доме возле озера, о жене, ещё не найденной, о детях, похожих на нас обоих, а значит не существующих; забыл о не пыльной работе, утренней рыбалке в безмятежном будущем и ежевечернем отдыхе на веранде деревянного дома.
Я видел только её. Здесь, на расстоянии, полную надежд и чаяний, голубую мечту. В ней аккумулировались все мои детские ночные фантазии, находившие волю под открытым небом. Они раньше меня научились летать к звёздам. До сих пор, спустя столько лет, я лишь пытаюсь нагнать их. И, кажется, уже потерял из виду.
Она была прекрасна.
Я убавил увеличение. Планета стала похожа на маленькую перламутровую пуговку, пришитую к чёрной одежке неразговорчивого космоса.
Необходимость в отчёте вырвала из меня слова, так неуместные сейчас:
– Визуальный контакт есть. Наблюдаю планету, эм, – я сверился с картой, – НПНТ 12-471-3 и её спутник. Подтверждаю данные первичного осмотра: спутник один.
Я выстучал на клавиатуре уточнённые координаты объекта исследований и своего местонахождения.