Глава двенадцатая
Ирина
Москва встретила Ирину дождем. Но что значили мокрые ноги и растрепанная прическа для человека, который любит этот огромный город с детства? Она шлепала по лужам от аэропортовского терминала к автобусу с восторгом, как и много лет назад, когда мама открывала ей первые секреты российской столицы. Господи, как заворожил ее, девчушку-провинциалку, внутренний ритм Москвы, где машины неслись нескончаемым потоком, люди двигались по пешеходным переходам огромными приливными волнами, и над всем этим стоял плотный урбанизированный шум!
Вот и сейчас она привычно вошла в в свое новое состояние (постоянной москвички! на целый год!) и катила свой небольшой чемодан в быстром темпе, лавируя меж пешеходов.
Общежитие оказалось нестарым, с высокими потолками и большими комнатами на двух жильцов. Лучше, чем ожидалось. Но общий душ, объединенный с умывальной комнатой, кухня и грязный холодильник - снизили настроение. Соседка, неплохая, на первый взгляд, женщина, по имени Аня, преподавала в Екатеринбурге на кафедре философии, научной работой не занималась.
Вдвоем они вымыли комнату, отчистили засохшие напластования со стола и потеки жира со стенки, где долго стояла электроплитка. Предложение Ирины купить такую же плитку, чайник и пару кастрюль со сковородкой Аня отклонила. Вместо этого сбегала к коменданту и через минут двадцать приволокла в комнату полный набор, да еще и шесть стаканов и четыре миски с ложками и ложечками:
- Чего деньги тратить, народ такой ерунды с собой назад не берет, а коменданты их завсегда прибирают. Подожди, я еще с ним подружусь. Так мы и занавесочками разживемся и пару кресел добудем. Устроимся!
- Откуда ты все это знаешь? - поразилась Ирина.
Для нее бытовые проблемы всегда были сложными. Степа с первых дней "передал полномочия" жене, оставив за собой техническое исполнение и претворение ее воли в жизнь. Он так и остался исполнительным курсантом военного училища, этаким мальчиком для поручений, даже став офицером. Беготня по конторам, кассам, магазинам, разговоры с техниками, их начальниками, наклейка обоев, укладка линолеума, заправка принтера - мужу нравились. Но отдавать-то приказы приходилось ей!
- Жизнь научила. Я по этим курсам, специализациям и усовершенствованиям наездилась, на семерых хватит. Считай, треть жизни в учебе.
В дверь постучали. Молодой человек тусклого внешнего вида, в мятом костюме, зато с молотком в руках, не глядя на них, остановился посередине комнаты, осмотрел все стены и спросил:
- Гвоздик забить не надо?
Ирина сообразила, что явился их будущий сокурсник - знакомиться столь замысловатым способом, с претензией на оригинальность.
- Повесить чего хотите, картинку там, часы?
- Как тебя зовут, благодетель? - Аня включилась в беседу и выдворила визитера.
Закончив обустройство, соседки закрепили знакомство чаепитием, крайне низко оценив автора "хозяйственного способа знакомства", и спрогнозировав процент провала его попыток у всех женщин их курса.
***
С ближайшей почты Ирина позвонила Степе, дала адрес, телефон вахты, поговорила с дочкой и с мамой. Все в порядке, истерика мужа по поводу ссуды, взятой на учебу, прошла. Собственно, истерикой это назвать было трудно - просто скулил, ныл, жалуясь на большой банковский процент, предлагал не ехать пока, из экономии, видишь ли! Ирина помнила свою вспышку гнева:
"Конечно, увидела просвет впереди, рванулась было, ан цепь натянулась, "гиря" надумала сопротивляться."
У нее попросту сдали нервы, когда она попыталась добром объяснить, как важна учеба для диссертации. Муж сдуру заявил протест, вот она и рассвирипела. Да уж, такой ее Степа прежде не видел! Ирина медленно, почти по слогам рассказала, сколько жертв принесла во имя семьи, пока Его Величество курсант Ермаков изволили учиться в "Школе Дураков", как обзывались в народе Высшая школа милиции и Высшее Военное училище.
Степа умолк, струсил и спрятался в туалете - надежном убежище от гнева супруги. А Ирина кипела. В ней взорвалась накопленная за годы его учёбы усталость, и она выплескивала её. Тонкая дверь не защитила Ермакова от монолога, где повествовалось, как этот сытый хорек приходил в увольнительную и начинал уговаривать - в постель, стосковался, дескать!
- Ты рубля не приносил на содержание семьи и не спрашивал откуда брались деньги, обормот! Полагал, наверное, что желтенькие кружочки эти растут на поле чудес, а будущие офицерские жены там их с веселыми песенками собирают, прискакивая от избытка сил, и несут в корзиночке домой. Дивлюсь, как ты меня за нерадивость не упрекал, дескать, маловато для нормальной жизни...