И по заработкам немного равных ему в городе. А уж по части мира в семье он мог и образцом стать. Выпивка - событие настолько эпизодическое, что по пальцам пересчитать пустые бутылки можно. И жену ни пальцем, ни цветком не тронул, хотя очень бы не помешало! Только ведь Миранде и одного удара хватит - ребром ладони по шее, и привет аксису*...
_______________________________________________________________
(* аксис - отросток первого шейного позвонка. Перелом - мгновенная смерть)
Сладко представилось, как он прикончит изменницу. Посмаковал детали, слова последние для неё подобрал и отказался от идеи. Нет, убивать никого не стоило, как и умирать самому. Жизнь продолжалась, только менялась ее оценка, перспективы на будущее. Вопросов стояло множество, и первый - как вести себя с этой предательницей, оставаясь под одной крышей?
До утра Безруков бродил по городу, сидел на лавках, смотрел на реку, кидал в нее камушки, срывал с клумб отдельные цветы, рассматривал их, мял и отбрасывал. Подозрительным милицейским нарядам безропотно предъявлял документы, некоторым дышал в лицо, удивляя отсутствием запаха.
Решения Виктор так и не нашел. Утром вернулся домой, тихонько собрал сумку, ушел, чтобы не видеть эту гадину. Два рейса подряд открутил, но через неделю пришлось возвратиться. Дочь с него не слезала, так соскучилась. Она и скрасила два дня выходных. А с Мирандой рогоносец не разговаривал, боялся сорваться на мат. Та вела себя, как ни в чём ни бывало - чирикала, не обращая внимания на безответность.
Почти месяц Безруков молча переживал несправедливость судьбы, потом попытался уложить себя в супружескую постель. Жена старалась изо всех сил, но только ухудшала ситуацию - в памяти Виктора немедленно восставали картинки измены, как ни стремился вытравить их. Прежнее, неуемное желание не возвращалось. Так, изредка, с закрытыми глазами, он успевал реализовать утреннюю эрекцию, пока проснувшееся сознание не подавило могучие мужские рефлексы.
Уродливая пародия на брак была столь омерзительна, что Безруков отдал весь пыл работе.
Глава четырнадцатая
Ирина
Занятия начались следующим утром. Получив программу и быстро пролистав, Ирина запечалилась: "Не осилю!" Куратор группы, симпатичная дама, в красках расписала процедуру защиты дипломной работы. Только отличная оценка давала право на преподавание предмета "социология". Самое удручающее - из 45 курсантов всего трое были неостепененными - Аня, Лешка и она. Но деваться было некуда.
Получив груду учебников, группа приступила к занятиям. Первая неделя пролетела, как день. Ирина слушала, записывала, читала и не понимала из материала НИЧЕГО! Социология оказалась темным лесом, не имеющим ничего общего с теми убогими рассказками, которыми пичкала их Любовь Исидоровна Шмек на политологии. Здесь лекторы работали, опираясь на западных социологов, переводные работы которых только-только появились на прилавках. Трудно было не одной Ирине, многие "остепененные", защитившиеся на местном, еще "советском" материале, были категорически не готовы к отказу от привычных взглядов и подходов.
К концу третьей недели основные понятия были усвоены, учебники и монографии прочитаны. Наступил период интенсивной работы над дипломной темой. Голова понемногу привыкала к прежним темпам переработки информации, порастерянным со студенческих лет. В короткие перекуры Ирина часто вспоминала отца, который двадцать лет назад где-то здесь, в залах "Ленинки", работал над своей диссертацией. Она почти не знала его - мать не любила рассказывать, а что могло остаться в памяти трехлетнего ребенка? Только удивительные вечера совместного сидения в комнате, когда отец шуршал бумагами, что-то усердно дописывая и переправляя, а она старательно выводила буковки в первых тетрадках, сочиняя свои первые сказки. Это было здорово - совместно работать!
Ирина полагала, что сказки потребовались ей для компенсации дефектов материнского воспитания. Слишком мало времени уделяла ярая общественница дочери и мужу. Потому и пропустила его сердечное заболевание. Отец умер от инфаркта здесь, в библиотеке. А вот похоронен был уже в Сибири, куда ненормальная жена везла цинковый гроб, истратив уйму денег.
Ирина вообще не понимала мать. Никогда. Не замечая живого мужа, Аделаида Семеновна решила посвятить умершему, а точнее, его могиле, оставшуюся часть жизни. Не вышла замуж повторно, хотя предложений была уйма - принесла обет верности, видите ли! Истово ухаживала за могилкой, пропалывала, высаживала цветы, подкрашивала памятник... Ирина же на могилу отцу не ходила, память о нем предпочитала хранить в душе.