Однако с этой удивительной девушкой все складывалось иначе. Она не кокетничала, не строила ему глазки. Просто говорила правду, которая оказывалась безыскусна. Но как хорошо с ней, как легко! Если бы не улыбка во весь рот, он обязательно сказал бы ей об этом. Жаль, что так поглупел одномоментно, все навыки общения утратил! Глазел, да молол чушь, пока время не истекло.
А она села в такси и уехала, не сказав ни адреса, ни телефона. И он хорош, недоумок, даже не записал телефон, который Ирина диктовала в офисе Шварца. Придется в Сибири искать через Карамелина, который ничего не забывает, ни адреса, ни телефоны.
Но теплилась еще безумная надежда на вычисленную из шатких вероятностей и предположений встречу. Все-таки стоит вернуться в галерею старых мастеров, ведь она вчера не закончила осмотр? Сколько шансов ни есть, но если уж не там, то где?!
Вот Безруков и ехал в Цвингер.
-
Утром Ирина привела себя в порядок, обула новые босоножки, белую блузку с бантом и юбку-солнце. Вдохновение вело её, каждый миг доказывая, что она поступает правильно. Погода похожа на вчерашнюю, автобус пришел по расписанию - все к тому, чтобы ехать по старому маршруту. Она и поехала, согласившись с собой, школьницей Ириной Оборой.
Галерея старых мастеров осталась на своем месте, и настроение стало гораздо лучше. Вчерашнего мрачно-могучего Вагнера сменил Равель. Безукоризненный ритм "Болеро" сопровождал ее по залам и достиг апофеоза на лестнице, где вчера и состоялась встреча.
Но сегодня здесь было пусто. Равель стих. В тишине тихонько звучал из скрытых динамиков Глюк.
-"Никого нет. Слишком рано даже для экскурсантов, - подумала Ирина Ермакова и принялась отчитывать школьницу Обору. -Да с чего тебе взбрело в голову, что он приедет сюда снова? У него работа, а вчерашний эпизод - случайность, мало что значащая в жизни. Да он и не вспомнит о тебе, разве только с усмешкой, как о неловкой, неуклюжей дуре. А как еще можно подумать? При первой встрече (на море не в счет!), ты обвинила его чёрте в чем. В исполкоме стояла дубина дубиной, слова умного не вымолвила... А уж вчера таскалась за ним по городу, словно полная идиотка, и молола всякий вздор. Да он рад не рад был от тебя отвязаться вчера, потому и телефон не спросил!"
Ирина Обора могла бы возразить, что то была не она, а Ермакова, но что это меняло? Настроение пожухло, свернувшись жестким и ломким осиновым листком, темным и шершавым. Выйдя наружу, она бесцельно пошла по оранжево-желтой дорожке, у фонтана свернула, приминая газонную траву. Не хотелось встречаться ни с кем, тем более на земле, как назло, такого веселого цвета. Прудик второго фонтана преградил путь.
Она опустилась на колени, коснулась рукой воды, и прислонилась к влажному камню лбом, завидуя простоте минеральной жизни. Одной ладони передавалась влажная прохлада, а второй - теплота, накопленная камнем за несколько утренних часов. Жгучая обида на вечную неудачливость вытекла слезинками.
-"Что со мной творится, - удивилась Ермакова, столько лет не плакала, а тут? Нервы..."
-Вам не нужна помощь? - Встревоженный человек в униформе стоял над ней.
Ирина вытерла лицо, успокоила служителя, вернулась на дорожку. Не хватало еще просить о помощи! Чем она лучше истеричного ребенка, сучащего ножонками при отказе мамашки немедленно купить вон ту игрушку? Хватит думать о всякой ерунде, приказала Ермакова:
-"Да кто он такой, чтобы о нем думать? Подумаешь, бизнесмен! Вон их сколько таких, небось, сотнями в Германию мотаются из России и обратно. И на всех по дороге нападают! И ничего, все живые! Подумаешь... Хотел бы, телефон спросил..."
Но школьница Обора возразила:
-"А если он уже уехал и сейчас на него напали, а я ничего не знаю? Что может быть проще - позвонить ему домой и спросить, когда он приезжает! Ты же помнишь телефон!"
Дозвониться до Сибири оказалось просто. На пятом гудке трубку сняли и бодрый женский голос попросил повторить вопрос на русском. Взволнованная Ермакова даже не заметила, что говорит по-немецки!
-Нет, господин Безруков будет только через неделю. Нет, он все еще в Германии, да, в Дрездене, нет, его номера в гостинице она не знает. А кто, собственно, спрашивает? Ах, секретарь адвоката Шварца! Что передать господину Безрукову? Ах, перезвоните сами? До свидания!