Она не хотела растить еще одного Трумэна Венделла. Она не хотела растить сына, который был бы скован условностями, ролями и правилами. Она не хотела растить сына, который достиг бы совершенства, лишая себя простых радостей жизни. Который манипулировал бы другими людьми точно так же, как ими манипулировали Трумэн и его матушка.
Кара хотела, чтобы ее Кэбот был ребенком, а не маленьким мужчиной. Она хотела, чтобы он часто смеялся, пусть даже неприлично громко, как смеялись сейчас Райли и Джилл. Дети, переодетые в пижамки, забрались на колени к отцу, который читал им вечернюю сказку. За несколько часов до этого они красили яйца, настояв на том, чтобы Кара присоединилась к ним. Она взглянула на свои руки. Кончики ее пальцев были неопределенного цвета, но это была небольшая цена за то удовольствие, которое она получила.
— Краска сотрется в конце концов, — сказала ей Бонни.
— Да, я знаю.
— Вам надо было взять ложку, чтобы вынимать яйца из краски.
— Но тогда какое в этом удовольствие?
— Это точно.
Кара хотела отпраздновать Пасху вместе с Кэботом. Она хотела проснуться вместе с ним утром в их маленькой комнатке, найти корзинку, наполненную подарками, а затем, нарядившись, отправиться в церковь…
Но ничего этого не произошло.
Вместо этого ее сын проснулся в большом доме на озере Шамплейн, нашел корзину размером с маленький автомобиль, в которой было столько игрушек, сколько дети обычно не получают ни в день рождения, ни в Рождество.
Кара знала, что мальчик будет одет в строгий костюмчик, светлую рубашку с галстуком в полоску — точно таким же, как у Трумэна. Уж Сьюзен проследит за этим! Потом мальчика отведут в церковь, прежде чем он успеет наесться конфет из своей корзины. Там он пройдет по главному проходу и усядется на скамью, на которой семья Венделлов сидела с начала прошлого века. На эту скамью не смеет садиться никто, даже если Венделлы уезжают во время воскресной службы из города.
И Сьюзен будет рядом с ним. Она будет делать внуку замечания, когда он начнет баловаться, а это случится немедленно. Ведь ему всего три года…
Подняв глаза, Кара почувствовала, что утонула в глубине голубых глаз. Но лишь на секунду. Джейк все еще смотрел на нее, когда произнес: «Шах». Отодвинув стул, он встал и, несмотря на протест Дина, вышел.
Кара не могла понять, что он за человек. В какой-то момент ей казалось, что Джейк — само воплощение одиночества, угрюмый и необщительный человек. В следующую секунду он был примерным семьянином, для которого его родные превыше всего.
— Вы хмуритесь, дорогая, — изрекла Дора, отпив кофе. — Все в порядке?
— Просто задумалась. Простите.
— Нет нужды извиняться. — Дору, однако, было трудно обмануть. — Вы скучаете по своей семье?
— Моей… семье? — К своему ужасу, Кара почувствовала, как глаза ее наполнились слезами. Возможно, из-за тяжелых событий дня или из-за того, что ее разлука с сыном так непредвиденно затянулась, но — да, она действительно скучала по своей семье. По родителям, которые так трагически погибли, и по маленькому сыну, который был единственным родным человеком на свете.
Она не вынесет, если потеряет и его.
— Простите. — На этот раз перед ней извинилась Дора. Она ласково прикоснулась к руке Кары. — Я не хотела расстраивать вас. Конечно, вы скучаете по своей семье. Ведь сейчас Пасха. Всегда тяжело находиться в праздники вдалеке от родных.
— Поэтому мы приехали сюда, — вмешалась в разговор Бонни. — Чтобы быть рядом с Джейком.
— Это не значит, что он не хотел приехать к нам, — вставила Дора. — Он просто… не мог.
Кара не стала расспрашивать о деталях, тем более что Джейк мог услышать ее. Она взглянула в сторону двери:
— Это из-за гостиницы?
— Да, из-за гостиницы в том числе, — медленно произнесла Дора. — Но вообще-то Джейку недавно пришлось пережить очень тяжелые события.
— Ему сделали втык по полной программе, мама! И вместо того чтобы дать сдачи, он смирился с этим.
— Следи за своим языком, Дин!
— Прости, но давай называть вещи своими именами. В отделении полиции ему измотали все нервы. А потом Миранда… — Покачав головой, Дин вышел из комнаты.
— Простите его, — сказала Бонни, когда ее муж ушел. — Дин — принципиальный человек, и, как только мы приехали, он буквально набросился на Джейка. Поэтому Джейк и ушел из дому в такую метель.
Сделали втык? Как? Дин набросился на Джейка? За что? И кто такая Миранда? Ответов на эти вопросы не было, а любопытство Кары все возрастало.
И она задала единственный вопрос, который посчитала приличным:
— Давно ли он купил эту гостиницу?
— Около полугода назад, — ответила Дора.
— А Джейк всегда хотел стать хозяином гостиницы?
— Боже мой, конечно нет! — Пожилая женщина рассмеялась. — Мы очень удивились, когда он позвонил нам и сказал, что купил это старое здание. — Оглядевшись вокруг, Дора вздохнула. — Здесь все требует ремонта.
— Чтобы восстановить гостиницу, нужно много терпения и любви, но Джейк сможет это сделать! — сказала Бонни. — И это поможет ему отвлечься от… всяких разных мыслей.
— А чем вы занимаетесь? — спросила Дора, скорее для того, чтобы сменить тему разговора.
— Я педагог-консультант.
Кара действительно когда-то была консультантом в одной престижной частной школе Вермонта. Сейчас, когда финансовые дела ее значительно ухудшились, она была рада работать простым учителем на полставки в общеобразовательной районной школе. Теперь она зарабатывала четверть от своего прежнего оклада, но не жаловалась. Это была ее работа, и ей нужны были деньги и дети, чтобы почувствовать себя значимой. Дети всегда вызывали в ней это ощущение.
— Вы живете в этих местах?
Кара покачала головой:
— Нет, я здесь проездом. Я живу в маленьком городке южнее Монтпилиера.
— И там же живут ваши родители? — невинно спросила Бонни.
Сердце Кары сжалось, и она глухо произнесла:
— Нет. Они жили в Северной Каролине. Теперь их… нет. Ни отца, ни матери. Они погибли пять лет назад в автомобильной катастрофе.
Кара уставилась в чашку с кофе, так как слезы, подступившие к горлу, душили ее. Ее мучило не только горе, но и ощущение вины. Ведь родители в тот роковой день ехали именно к ней! Они хотели сделать ей сюрприз. Работа в престижной частной школе была настолько напряженной, что Кара давно не навещала своих родных. Она работала не только консультантом, но и репетитором после занятий, а также вызвалась быть помощником тренера в волейбольной команде.
— Боже, простите! — Бонни, сидевшая на диване рядом с Карой, обняла ее за плечи.
— Это ужасно, даже не могу себе представить. — Дора, сидевшая по другую сторону Кары, погладила ее руку.
Сострадание в голосах женщин, а также их сочувствующие жесты чуть не погубили Кару. Все эти годы она держала себя в руках, боясь, что если даст волю своим слезам, то будет полностью разбита своим страданием. Она не сможет потом собрать себя в одно целое. Ради Кэбота она должна оставаться крепкой и целой, как монолит.
— Спасибо. Извините, я устала. — Кара, поставив чашку на столик, встала с дивана. Движения ее было трудно назвать грациозными. — Надеюсь, вы не возражаете, если я уеду завтра утром?
Женщины, конечно, все поняли правильно. В улыбке Бонни сквозило сострадание, Дора понимающе кивнула:
— Конечно, конечно. Завтра наверняка будут работать такси.
— Увидимся завтра утром. Я постараюсь угомонить детей, чтобы они не разбудили весь дом еще до рассвета, — сказала Бонни. — Но не могу этого твердо обещать. Они будут искать свои пасхальные корзинки с подарками.
Образы, возникшие перед глазами Кары, заставили ее сердце больно сжаться. Быстро извинившись еще раз, она выскочила из гостиной.
Как только Кара закрыла дверь, погас свет. Гостиница погрузилась во тьму. Кара услышала писк детей, а затем успокаивающие голоса взрослых.
— Ну разве это не приключение? — услышала она восклицание Бонни.
И слезы потекли по щекам Кары. Именно эти слова она сказала Кэботу, когда пять месяцев назад они покинули поместье Венделлов, поменяв роскошную и привилегированную жизнь на что-то менее предсказуемое.