Я только тогда начала жизнь, получая удовольствие от жизни, но ты всё сломал!
В голове пульсировала одна мысль: месть. Холодная, обжигающая месть. Она заполнила собой всё пространство, вытеснив страх, боль и разочарование. Я больше не была той наивной девочкой, которую все знали. Теперь я — оружие, готовое к бою.
Первым делом — Валерий. Его обречённость лишь подстегнула мою решимость. Он должен был рассказать мне всё с самого начала. Каждую деталь их плана, каждую ложь, каждую манипуляцию. Я выверну его наизнанку, заставлю выплюнуть всю правду.
Затем — Рома. Моя главная цель. Человек, который украл моё сердце и растоптал его. Я найду его, чего бы мне это ни стоило. И когда он будет стоять передо мной, дрожащий и жалкий, я заставлю его заплатить за всё.
Я восстановлю свою жизнь, шаг за шагом. И каждый этот шаг будет пропитан их кровью и слезами, уже не моими, а их. Они узнают, что такое настоящая боль. Они узнают, что такое настоящая месть. Они должны понять, что женщин обижать нельзя!
— Валера, я тебе сказала, что ты свободен от моей личной жизни! Можешь идти и спокойно отчитываться перед своим другом, как обстоят дела в его фирме! — решительно произнесла я. В этот момент никаких эмоций, никаких слёз уже на моём лице не было. — А то, что «ОН» захочет узнать из моей личной жизни, думаю, узнает и без тебя!
Валерий Михайлович беспрекословно собрался и вышел, не сказав мне в ответ ни единого слова. «Так-то! Знай каждый сверчок свой… Ай, да ну всё это!»
Я вернулась в комнату к своей дочери, понимая, что все слёзы на данный момент выплаканы. В душе и голове одни мысли о месть и дополнительно звенящая пустота.
Я смотрела на спящую дочь, и волна нежности накрыла меня. «Ради неё я всё вынесу,» — подумала я. Но месть никуда не ушла, она лишь затаилась, ожидая своего часа. Я не могла позволить этим людям безнаказанно разрушить мою жизнь и будущее моей девочки.
Я начала действовать методично. Собрала все документы, компрометирующие Рому и его новую компанию, созданную пару полгода назад. Нашла опытного адвоката, готового бороться за мои права. Каждая ночь превращалась в планирование, анализ, поиск слабых мест в их обороне. Я превратилась в тень, неуловимую и опасную.
Шло время, моя малышка подрастала, а я крепла в своих убеждениях в плане месте Ромы несмотря на то, что он сейчас инвалид. Сам всё решил, сам слился… Пусть и прикован к инвалидной коляске, но живёт припеваючи, как я понимаю, судя по фотографиям, которые мне периодически привозит мой брат. А я? Ненавижу! Я одна, почти всегда одна! Ненавижу!
Месть стала моей второй кожей, неотъемлемой частью моего существа. Я изучала его привычки, связи, финансовые потоки. Каждая деталь, как пазл, складывалась в общую картину их империи лжи и обмана. И я знала, как эту империю разрушить.
Первый удар был направлен по его бизнесу, отделённому от меня. Собранные компроматы оказались сокрушительными. Публикации в СМИ, проверки контролирующих органов, и вот уже их репутация летит в тартарары, акции падают, партнеры разбегаются. Я видела, как они корчатся от боли, как рушится их мир, и это лишь подстёгивало меня действовать и дальше в том же русле.
Затем настал черёд личной жизни. Раскрытые измены, тайные счета, грязные делишки — всё выплыло наружу. Семьи его друзей распадались, друзья отворачивались. Они оставались одни, покинутые и презираемые всеми.
Но месть не принесла мне удовлетворения. Пустота внутри осталась. Я смотрела на свою дочь, на ее безмятежный сон, и понимала, что настоящая жизнь — не в разрушении, а в созидании. Я должна оставить прошлое позади и построить будущее для нас обеих. Для нас двоих. И в этот момент передо мной явился своей персоной мой беглец. Спустя почти шесть лет. И в этот момент нашей общей дочери уже исполнилось пять лет…
Его лицо осунулось, в глазах плескалась тревога, а в руках — букет белых роз. Он смотрел на меня, словно прося прощения, словно надеясь на чудо. Но я не могла простить. Не сейчас.
— Зачем ты здесь? — спросила я, стараясь скрыть дрожь в голосе.
— Я хочу увидеть дочь, — прошептал он, опуская голову, причём стоя уже на своих двоих с тростью в руках, как выплывший из ниоткуда его отец шесть лет назад.
Я молчала, разрываясь между ненавистью и жалостью. Он причинил мне столько боли, но он — отец моей девочки. И она имеет право знать его.
Впустив его в дом, я наблюдала, как он неуклюже пытается наладить контакт с дочерью. Как она, смущаясь, принимает от него игрушку. В этот момент я увидела в нём не врага, а просто сломленного человека, жаждущего любви и прощения. И, возможно, именно тогда, в глубине души, я впервые почувствовала проблеск надежды на своё исцеление.
Вечер тянулся мучительно долго. Я наблюдала за ними, стараясь понять, что чувствую. Ярость постепенно уступала место странному, непривычному смирению. Будто все предрешено, и я лишь наблюдатель в разворачивающейся драме, где моя роль, увы, не главная.
В бокале плескалось вино, отражая тусклый свет люстры. Его терпкий вкус казался горьким напоминанием о несбывшихся мечтах и разбитых надеждах. Я делала маленькие глотки, пытаясь утопить в вине волну разочарования, захлестнувшую меня с головой.
Глава 13
Голоса Ромы и дочурки доносились до меня обрывками фраз, словно эхо далекого шторма. Я не понимала слов, да и не хотела. Боялась услышать то, что подтвердит мои самые мрачные подозрения, то, что окончательно разрушит хрупкий мир, который я так долго строила.
Я поднялась со своего места и вышла на балкон. Ночной воздух обжег кожу прохладой, но это было даже приятно. Смотрела на мерцающие огни города, пытаясь найти в них хоть какой-то смысл, хоть какую-то надежду на светлое будущее. Но в ответ лишь холодное безразличие ночного неба и дикая боль на душе.
Завтра будет новый день. И мне придется решить, что делать дальше. Как жить с этой новой реальностью, как склеить осколки своего разбитого сердца. Но сейчас, в этот поздний час, я просто хотела, чтобы этот мучительный вечер поскорее закончился. И ещё я осознала, что наша дочь была счастлива при появлении отца в её жизни. Её довольный голосок высказывал все её чувства. «Рома, знал бы ты, что я к тебе сейчас чувствую!!!»
Возвращаясь в квартиру с балкона, я не застала дочь и Рому в гостиной. Я поднялась в комнату дочери и увидела, как «он» укладывает нашу девочку спать, читая ей сказку. В его голосе звучала особенная нежность, которую я никогда не слышала раньше. Дочь, сонно улыбаясь, прижалась к нему. В этот момент он казался любящим отцом, а не тем человеком, который предал меня.
Когда дочь уснула, Рома подошел ко мне. В его глазах всё ещё плескалась тревога, но появилась и какая-то надежда. Он протянул руку, но я отступила.
— Я знаю, что натворил, — сказал он тихо. — И я не жду прощения. Но я хочу быть частью хотя бы её жизни, — продолжил мой мучитель, кивая на дочь.
Я молчала, не зная, что ответить. Слова застряли в горле, образуя ком. Я просто кивнула, чувствуя, как слёзы подступают к глазам, но я не имела права сейчас давать им волю.
Он ушёл, оставив меня наедине со своими мыслями. Ночь прошла в бессоннице. Я ворочалась, пытаясь разобраться в своих чувствах. Ненависть, жалость, надежда — все смешалось в один клубок. Я не знала, что меня ждёт впереди. Но одно я знала точно: жизнь уже никогда не будет прежней. И вопреки всему — я понимала, что с его появлением моя ненависть стала испаряться, я снова захотела его как мужчину. Я хотела продолжать его любить и быть им любимой, не смотря на его предательство. И я понимала, что не имею права так просто сдаться во власть своим чувствам. Я должна и дальше его наказывать, пока он не поймёт окончательно какую боль он принёс мне, бросив меня.
Утро встретило меня блеклыми красками рассвета. В голове пульсировала вчерашняя боль, но вместе с ней рождалось и странное, пока ещё неясное чувство. Я спустилась на кухню, где ОН уже готовил завтрак. Молчание давило, но я не решалась его прервать.