Приходится упомянуть в своём рассказе и опыт Камели Босвари, которая столкнулась с тёмным магом, когда ещё служила в разведке Сэйнара и выполняла одно очень сложное задание в Арганде. Потому что именно ей впоследствии удалось найти способ, как обнаруживать и определять заклинания, сделанные на крови.
− Я не знаю, как Анна чувствовала тёмных. Знаю только магический способ, разработанный Камэли. Так что вряд ли мои знания тебе помогут, − признаюсь внимательно слушающему Янгмару. − Но я подробно изучила её разработки. Так что, наверное, смогу определить, применялись ли к кому-то тёмные заклинания. Если хочешь, могу даже попробовать потом сделать артефакт, который будет сигнализировать, когда рядом кто-то воспользуется магией крови.
− Я пока не уверен, нужно ли это. Скорее всего, если я пойму, что искать, то и сам смогу улавливать подобные манипуляции со стихиями, − задумчиво произносит колдун. — Но для этого мне действительно сначала надо понять, на что обращать внимание. Особенно меня интересует, почему все эти девушки умолчали об Ульфрике и его матери. Мне кажется, тут тоже не обошлось без какого-то воздействия. Поэтому, если уловишь нечто подобное, сразу говори.
− Конечно, − киваю без сомнений. Кровавая магия это точно не то, с чем я бы хотела разбираться самостоятельно.
Если Янгмар прав… страшно даже представить, чем угрожали бедным девушкам. А может и не просто угрожали. Я ведь помню, как боялась Юфа, как ей было противно и стыдно, когда Ульфрик обещал повторить с ней то, что уже однажды сделал.
Пару минут мы молчим, каждый думая о своём. Я рассеянно скольжу взглядом по деревьям, возвышающимся по обе стороны от дороги, раздумывая, далеко ли нам ещё ехать.
Поначалу мне казалось, что мы направляемся в сторону столицы, но где-то около получаса назад наша кавалькада свернула с большой дороги на более узкую, почти тропинку, ведущую куда-то на юг от Тьёрдеса. Как объяснил мне Янгмар, мать Юфы живёт на небольшом хуторе в предгорье.
Мы как раз выезжаем из леса и передо мной раскидывается величественный вид на заснеженную долину, за которой возвышается ещё горный кряж.
− Боги, как же тут красиво, − выдыхаю я, придержав коня и подъехав к каменному ограждению дороги. — Знаешь, хоть в Нагарде и холодно, но мне очень нравится твоя страна. Если бы вы ещё всеми этими варварскими похищениями не занимались, я была бы в полном восторге.
− Ты можешь стать здесь правительницей вместе со мной и изменить традиции Нагарда, как делает это Камэли Босвари вместе со своим мужем, − с широкой улыбкой произносит Янгмар. — Я уже начал продумывать некоторые варианты, какую альтернативу предложить нашим мужчинам, чтобы они могли искать себе суженных и не прибегать к варварским похищениям. Ты можешь в этом поучаствовать.
− Хм. Ты знаешь, чем соблазнять, − фыркаю я. — Смотри, а то возьму и соглашусь. И заставлю тебя запретить это безобразие.
− Я буду только счастлив, сели смогу тебя так порадовать. Но сначала действительно нужна альтернатива. Иначе мы вымрем.
И вот что с ним делать? Если он такой… такой… убедительный.
Чувствуя, что стала ещё на один шаг ближе к полной капитуляции, отворачиваюсь и снова всматриваюсь вдаль. И только теперь замечаю в долине несколько домиков.
− Это и есть хутор? — показываю в сторону небольшого поселения.
− Да, − кивает Ян. − Надо проехать ещё немного и мы сможем спуститься в долину.
Кивнув, я возвращаю коня на дорогу и мы двигаемся дальше. Вскоре, как он и обещал, начинается извилистый спуск в долину. Притом довольно крутой. И я полностью сосредотачиваюсь на том, чтобы удержаться в седле.
Возможно именно из-за того, что этот отрезок пути оказывается таким напряжённым и даже немного опасным, я начинаю ловить себя на очень нехорошем предчувствии. И чем ниже мы спускаемся, приближаясь к цели нашей поездки, тем сильнее становится это чувство.
30.3
К тому моменту, как мы подъезжаем к хутору, я уже не могу отделаться от мысли, что впереди нас ждут какие-то очень нехорошие новости. Но всё ещё пытаюсь убедить себя, что это всё выдумки.
Хутор состоит из нескольких низких домиков. Из-под заснеженных крыш на нас смотрят маленькие тёмные окошки. Двери переднего дома распахиваются как раз в тот момент, когда наши кони останавливаются у низкого каменного забора, которым он обнесён, и закрытой калитки. На пороге показывается пожилая женщина и смотрит она на нас отнюдь не дружелюбно. В светлых выцветших глазах застыла глухая скорбь, которую с каждой секундой всё сильнее перекрывает собой гнев.