Тэсс закатила глаза. Она и без этого вздора устала как собака.
– Я не верю в проклятия, Сэмми. Джефф сказал, она назвала мое имя.
– Да. Заявила, что хочет поговорить с тобой, а иначе вообще не произнесет ни слова.
Тэсс покачала головой. Вот спасибо Уокеру, подсунул задачку! Мало того что в участке ее до сих пор называют Шейлой Холмс, а в начале года пришлось не один месяц терпеть насмешки насчет человека-невидимки, когда Тэсс, исполняя обязанности инспектора, расследовала три невероятных убийства, – так теперь она должна разбираться с подозреваемой, обвиняемой в колдовстве.
– Она ведь не арестована? – спросила Тэсс, стараясь не проявить ни раздражения, ни отчаяния. – Джефф велел просто взять показания. Повтори, пожалуйста, как ее зовут?
Сэмми сверилась с журналом.
– Здесь написано «Донован», – нахмурилась она. – Но дальше есть пометка, что раньше ее звали Дауз. Я правильно произнесла? Лили Дауз.
Глава 6
Пока Тэсс шла по коридору в комнату для допросов, где ее поджидала бывшая жена отца и ее мачеха Лили Дауз, мысль о невозможности этого не выходила у нее из головы. Только кровь Джейкобсов, текущая в венах Тэсс, помогла ей сохранить невозмутимое выражение лица, когда Сэмми назвала это имя. Тэсс хотелось оглянуться в поисках скрытой камеры и спросить, не Джером ли все это подстроил. Женщина, которую единокровная сестра Тэсс разыскивала в Египте, сейчас находилась в считаных милях от ее дома, в полицейском участке, и хотела поговорить с ней. Женщина, подозреваемая в убийстве.
Тэсс остановилась перед комнатой для допросов и задумалась о том, что же она скажет этой женщине. У нее было столько вопросов к скандально известной Лили Дауз, но все они не касались убийства Руперта Миллингтона.
До этого Тэсс видела мать Сары на фотографии, сделанной много лет назад, но сразу узнала ее, как только открылась дверь камеры.
Лили сидела на стуле лицом к выходу и смотрела на Тэсс. Вьющиеся каштановые волосы с седыми прядями, тяжелые круги под большими темными глазами. Глаза Джулии. Она носила длинное, до полу, зеленое платье с накинутым поверх поношенным серым кардиганом, туго стянутым на груди. На шее цветные кристаллы и подвески, пальцы унизаны кольцами. Она была по-своему красива. В комнате пахло благовониями.
Тэсс села напротив Лили, обе молчали. Эти женщины не были знакомы, но их связывала история длиной в целую жизнь.
Лили заговорила первой:
– Значит, ты и есть другая дочь Фрэнка.
Тэсс и не предполагала, что Лили может испытывать к ней неприязнь. Она родилась до того, как Фрэнк и Лили встретились. Удивительно, что Лили вообще о ней известно: Тэсс разыскала Фрэнка спустя годы после того, как Лили умерла… точнее, пропала, как теперь выяснилось.
– А вы мать Сары, – ответила Тэсс, вложив в эту фразу как можно больше осуждения.
У Лили хватило совести принять смущенный вид. Сара с трехлетнего возраста была убеждена, что ее мать умерла, и только несколько месяцев назад начала сомневаться в этом. Как могла мать так поступить?
– Я знаю, что ты думаешь обо мне, – тихо проговорила Лили. – Бросить дочь. Этого нельзя простить.
– Не важно, что я о вас думаю. Меня прислали взять ваши показания о том, что произошло между вами и Рупертом Миллингтоном на заседании муниципального совета в пятницу первого ноября. Больше нам нечего обсуждать. Оставьте это для Сары и Джулии.
Глаза Лили округлились.
– Что ты знаешь о Джулии? А Сара о ней знает? Как дела у Сары?
– Мы едва знакомы с Джулией, благодаря вашей лжи и тайнам. За пару месяцев Сара успела узнать, что у нее есть сестра, потерять отца и выяснить, что ее мать, паталогическая лгунья, вовсе не умерла. Все это немного выбило ее из колеи.
– По крайней мере, она нашла тебя, – сказала Лили, повертев кольцо на указательном пальце. – Хорошо, что ты теперь у нее есть. Ты ей очень нужна.
Тэсс ощутила, как внутри поднимается гнев. Гнев и боль за Сару, за их общего отца Фрэнка.
– Вы не знаете меня. Ничего обо мне не знаете.
– Я знаю о тебе больше, чем ты думаешь.
Тэсс усмехнулась и откинулась на спинку неудобного стула.
– Это потому что вы ясновидящая? Что-то вроде ведьмы? Вам и впрямь удалось одурачить соседей. Мы получили тридцать свидетельств о том, что вы наложили проклятие на Руперта Миллингтона накануне его исчезновения. Что вы кричали ему там, на собрании?
– Понятия не имею, – пожала плечами Лили. – Я из цирковой семьи, мы не говорим по-цыгански. Я понабралась кое-каких словечек у бродяг, с которыми мы встречались в дороге. Вроде бы одно из них означает «животное» или, может быть, «лжец». Но для этого существует около тридцати слов, и все зависит от того, откуда ты родом, так что я могла и напутать. Смысл в том, что я их выдумала, выкрикивая все, что приходило в голову, лишь бы напугать старого мерзкого расиста. Он с легкостью поверил, что «цыганка» наложила на него проклятие.