– Пойдем, юный храбрец. Будь сегодня моим гостем.
Оказалось, что он живет в соборе. То есть — под собором, в катакомбах. Его комнаты были отделаны богато, но со вкусом. Как заботливый хозяин, отец Санглант предложил мне чай, а для себя открыл бутылку густого, странно пахнущего вина. Увидев, как я принюхиваюсь, священник пояснил:
– Донорская кровь, смешанная с вином. Так кровь можно запасать и консервировать. Не думаешь же ты, что в современном мире вампиры охотятся на припозднившихся прохожих, как дикие звери?
Именно так я и думал, в чем и признался со смущением.
Священник сделал очередной добрый глоток прямо из бутылки и произнес:
– Когда-то давно вампиры действительно были монстрами, воспринимающими людей, как корм. Но некоторые из нас не забыли, что сами были людьми, не очерствели, не поддались зверю. Способности вампира, особенно старого вампира, позволяют творить не только зло, но и благо… Моя душа черна, и это безвозвратно, но я могу помочь людям не пасть и прийти к свету. Ради этого я живу.
Я мало что запомнил из той нашей беседы, признаться. Помню голос священника, его темные глаза с пронзительным взглядом. Он говорил что-то о маскараде, Камарилье и Шабаше, и о том, что на собор Бернарда Клервосского наложен Элизиум. Я мало что понял из его слов, если честно. Помню, как поклялся оставить свои наблюдения при себе, и никому не раскрывать его природу.
Инес поправилась. Вампирская кровь помогла ей победить рак. Она полюбила приходить в собор Бернарда Клервосского, слушать, как отец Санглант играет на органе (он играет музыку, что звучит в его черной навечно погибшей душе). И не было у него друга вернее, сторонника преданнее, чем моя милая сестра Инес.
Пусть так. Лишь бы она жила. Лишь бы жила.
Конец