Наступило утро.
В монастыре раньше всех вставала прислуга.
Нас разбудили к шести утра, но завтрак, которым встретили нас в столовой, был ещё горячим.
Когда я зашёл в столовую, за столом уже сидели Орин и Дори и дружно работали ложками.
Получив свою порцию каши, я присоединился к гномам и уже мы в три ложки застучали по тарелкам.
Вслед за мной полусонный, как сомнамбула, в зал вошёл Хелик, на ходу досыпая не законченный сон. Но запах еды вскоре привёл его в чувство, а бурчание в животе подстегнуло броситься за своей порцией к поварам.
Последними в столовую вошли Алиса, Мерси и Хельга. На удивление девушки были бодрые и веселые.
Причём Алиса и Хельга бросали на меня многозначительные томные взгляды, закатывая свои глазки.
Но нас этим не возьмёшь.
Я встретил их широкой улыбкой.
Мерси только недоумённо смотрела на своих новых подруг. Но затем повара принесли им порции каши, а для всех большие кружки с горячим сбитнем.
Наконец позавтракав, мы спустились в оружейную комнату, где каждый выбрал себе оружие по желанию.
Как я и ожидал, Хелик и Хельга оказались неравнодушными к длинным стилетам, с помощью которых можно было не только пришить свою жертву в переулке, но и отбиться в потасовке в городском трактире или же на поле боя. Им было всё равно в каких условиях применять своё оружие.
Дори, наконец, поменял свой кузнечный молот на не менее впечатляющий моргенштерн, название которого в переводе означало «Утренняя звезда». Оружие было сделано в виде большого металлического шара сидящего на длинной удобной рукоятке, с шипами в виде расходящихся лучей звезды.
Орин обзавёлся боевой секирой больше похожей на топор палача, но уверил нас, что лучшего оружия он ещё не видал. Он так и стоял, любовно поглаживая её лезвие.
Мерси достала из кучи железа большой изогнутый составной лук, и сказав мне, что он очень похож на тот, что я подарил ей в Сильварии, убежала в дальний конец оружейной. Натянув на плечи лука тетиву она опробовала его и стала подбирать к луку стрелы.
Для девушки я выбрал ещё и мизеркорд, так называемый «кинжал милосердия». Пусть он и не был с обоюдоострым лезвием, но зато его длинный и узкий клинок мог пройти через любую щель в доспехах врага.
Меня удивила Алиса.
Девушка, с безнадёгой во взгляде, ковырялась в груде металла и не нашла там ничего подходящего, зато, когда на одной из полок увидела тонкий золотой обруч, то радости её не было предела.
Конечно, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не забеременело.
Но когда я сказал эту шутку девушке, конечно в мягкой форме, девушка пояснила мне, что я ничего не понимаю в ментальной магии, и что теперь её сила возросла почти в два раза, и будь у неё этот обруч в лабиринте, гоблины не посмели бы проникнуть в подземелье.
Стремясь продемонстрировать мне его возможности, Алиса возложила обруч себе на голову и все в комнате повинуясь её желанию вдруг, за исключением конечно нас, бросили своё оружие и замаршировали на месте как заправские новобранцы.
Зная, чем может закончиться такое манипулирование моими друзьями, я поспешил прекратить это воздействие, а когда Алиса сняла обруч, все в комнате некоторое время стояли, недоумевая, как они оказались так далеко от вожделенных железяк.
Себе из кучи оружия я не взял ничего - мои мечи меня полностью устраивали, а перспектива таскать на себе еще с десяток килограммов металла, мне не улыбалась.
Наконец, покончив с экипировкой, мы покинули гостеприимный монастырь.
Во дворе монастыря нас уже ожидали девять осёдланных лошадей, к седлам двум последних были приторочены мешки с провизией.
Помахав руками на прощание челяди высыпавшей на крыльцо монастыря, мы вскочили в сёдла (а гномы просто залезли), и выехали за ворота.
От монастыря, расходилось три дороги. Выбрав нужное нам направление, наши кони бодро затрусили по утоптанному снежному настилу.
Облачка пара вырывавшиеся из ноздрей лошадей, лёгкий морозец, стоявший на улице, яркое зимнее солнце и невесомые белые облака лишь подчёркивали невероятную красоту гор. Справа и слева от нас, к небу вздымались высокие горные пики, верхушки которых украшали искрящиеся снежные шапки.