Ему сообщили, что после нулевого пациента в регионе появилось четыре новых подтвержденных случая полиомиелита, включая еще одного ребенка в Аппарахолли, а по другим четырем «горячим» случаям ожидались подтверждающие анализы. В 13 округах, намеченных для «подчистки», все случаи, кроме одного, приходились на Беллари.
«Тогда нам нужно сосредоточиться на этом регионе, – решил Панкадж. – Сейчас здесь происходит самое интенсивное распространение полиомиелита в мире». Другой доктор достал некоторые цифры по этому району. «В округе Беллари, – сказал он Панкаджу, – 542 деревни и девять городов с населением 2 965 459 человек. 52% мужчин и 74% женщин неграмотны. В районной системе здравоохранения всего 99 врачей». Он обратился к карте. «Случаи полиомиелита, – продолжил он, – группируются в треугольнике между деревнями вокруг Сиругуппы, маленького городка, полного трущоб, примерно в 60 километрах отсюда».
Панкадж выдал задания. Он будет проверять ход подчистки по крайней мере в Аппарахолли, в деревне Сириджере, где появился полиомиелит, в двух городских районах с горячими случаями и на шахте в Читрадурге, куда вакцинаторам может быть особенно сложно получить доступ, потому что дома находятся на территории, принадлежащей частной компании. Он распределил оставшиеся деревни среди членов группы и попросил их приехать после него для второй проверки в Аппарахолли и в городские районы. После этого группа разделилась. К 8:30 мы с Панкаджем уже были в пути.
У нас был арендованный внедорожник «тойота» с жующим бетель водителем, который после часа езды по дороге с колдобинами сообщил нам, что аккумулятор разряжен. «Каждый раз при выключении двигателя, – сказал он, – нам придется толкать машину, чтобы снова завести ее». Впрочем, Панкаджа это только развеселило.
Земля за окнами была выжжена жарким солнцем, а коричневые холмы напоминали кожу пустынных ящериц. Муссон в этом году не пришел. Зеленели всего несколько полей с капельным орошением. Дорогу в 55 километров до Сириджере, деревни из скучившихся глинобитных хижин, мы одолели примерно за два часа. На улице валялся мусор и повсюду играли дети с запыленными лицами. Панкадж велел водителю остановиться возле случайной вроде бы группы хижин. На каждой двери мелом был нанесен номер, буква П и дата. Номер соответствовал номеру дома. «П» означало, что вакцинаторы приходили, обнаружили всех детей младше пяти лет, которые жили в том доме, и вакцинировали их – в тот самый день, согласно написанной дате. Панкадж достал планшет с листами бумаги и зашагал к одной из хижин. Он спросил молодую женщину, стоявшую в дверях, сколько детей живет в доме. «Один», – ответила она. Он попросил показать ему ребенка. Когда она нашла его, Панкадж взял его за руку и заметил метку, сделанную черными чернилами на ногте его мизинца – именно так вакцинаторы помечают детей, которые получили капли вакцины полиомиелита. Есть ли кто-то еще в поле? У родственников? «Нет», – сказала она. Он спросил, делали ли ее мальчику другие плановые прививки до сегодняшнего дня. «Нет», – повторила она. Слышала ли она о случае полиомиелита в городе? – Слышала. Слышала ли она о группе вакцинации до того, как вакцинаторы пришли к ней? – Не слышала. Он поблагодарил ее, записал всю информацию на бланке и пошел дальше.
Обойдя несколько домов, Панкадж сказал, что до сих пор вакцинаторы делали все правильно. Но он был обеспокоен: никто не знал о приезде вакцинаторов в тот день. Кроме развешенных баннеров (мы видели пару, когда въезжали в деревню), вакцинаторы должны были использовать громкоговорители – моторикши с динамиками, воспроизводящими записанные объявления о предстоящей вакцинации, чтобы о кампании узнали неграмотные. Без такого предупреждения некоторые могли отказаться впускать постучавшихся к ним вакцинаторов.
Обойдя еще несколько хижин, мы натолкнулись на группу вакцинаторов – социального работника в сандалиях, синем сари и с цветком в волосах и молодую студентку колледжа, волонтера, тоже с цветком в волосах и висящей у нее на плече сумкой-холодильником с вакцинами. Они стояли перед хижиной, которую пометили «Х», а не «П», – хозяйка дома сказала, что у нее трое детей, но одного сейчас не было дома и сделать прививку ему не получилось. Панкадж попросил вакцинаторов открыть сумку-холодильник. Он проверил хладоэлементы, лежащие в ней, – они были по-прежнему заморожены, несмотря на жару. Он проверил отдельные флаконы с вакциной – пока еще свежие. На каждом флаконе серо-белая метка. Известно ли им, что она означает? «Что вакцина все еще хорошая», – сказали они. «А как она выглядит, когда срок действия вакцины истекает?» – «Белый внутри метки становится серым или черным». Правильно. Панкадж двинулся дальше.