Но дядя Вася мне доходчиво объяснил, что хоть и не было на наших местах воды, но Кустанаю ещё и ста лет нет, а Владимировке побольше, лет под двести Тоже не срок. Беглые люди с сибирской каторги остановились там под лесом. Маленькую деревеньку там поставили. Назвали Вишнянкой. Вишни вокруг было побольше, чем сейчас. Лес, поля, и всё – никого и ничего. В этих местах их никто искать не стал. А потом, до войны ещё, через несколько лет после революции, казаков уральских, деда твоего и всех наших прогнала власть с уральских хуторов. Добрались они, сплавляясь по реке Урал, потом пешком, да через разные мелкие речки на самоделках-плотах до нашего Тобола, поплыли ниже в сторону Иртыша, да устали вконец и остановились недалеко от этой деревушки. Жить стали тут с беглыми вместе. Потом немцев с Поволжья от греха подальше переселили за Уральские горы. Они тоже попали в наше село. Ну, конечно, не только в наше. Но и у нас их, видал сколько?
Мне сначала и представить было страшно, что Кустаная и Владимировки когда-то могло не быть. Поэтому после разъяснения я успокоился. Дядя Вася увлекся догрызанием рыбы, но она никак не заканчивалась.
– Не, а зачем ты, дядя, мне дорогу так расписываешь? – до меня только дошло, что какой-то намечается подвох – Будешь подсказывать, куда вертеть. Ты же тут сто раз был. Знаешь, как и чего. А то сам заеду куда-нибудь. Выбираться потом замаемся.
Дядя удовлетворенно хрюкнул, сам достал ту же тряпку, вытерся, снял рубаху и бросил её в кабину. Остался в своей страшной майке.
– А с чего ты взял, что я дальше поеду? – спросил он весело. – Мне надоело. Я тут останусь. Рыбу доем. Потом суслика поймаю, поджарю. Или змею. А ты газуй давай. Нашим там всем привет передай, бензин в цистерну слей и дуй обратно. Я тут подожду. Правда, волки могут сожрать. Но, глядишь, обойдется. Я-то везучий. Вон в прошлом году эпидемия гриппа была. Вся деревня в соплях ходила, а меня даже не задела эпидемия эта. Во! Давай, поехал. Чего окостенел?
Я ужаснулся. Ездить я обожал. Но тут выходило, что в чужом, заморском в прямом смысле, краю я должен был не затеряться и, главное, не нарваться на какую-нито поломку машины. Тут бы и конец нам обоим пришел. Дядя бы помер без рыбы и воды. Или волки, действительно, им могли пообедать. А я бы скончался в бесплодных муках наладить машину.
– Да ну!– хныкнул я, видимо, очень жалобно. – Один я не осилю. А сломаюсь ежели? Тогда нам обоим хана.
Как дядя Вася ржал! Как он резвился! Подпрыгивал как молодой, шлепал ладонями по коленкам, даже падал от смеха и катался в без того грязной майке по степи пыльной. Раздирало его веселье минут десять, не меньше. После чего он утёр рукой слёзы веселья и молча пошел в кабину на сиденье пассажира.
– Погнали, ладно. Раздумал я.– Дядя выпрыгнул на подножку и закричал страшным голосом. – Ехаем бегом! Коровам пить нечего. Они и так лишние сутки без бензина. Воду вынуждены пить. Сдохнут, если ещё прочешемся тут.
Я прибежал, повернул ключ, надавил стартёр, воткнул сразу вторую передачу и наш УралЗиС-355М рванул по солончаку как самолет по взлётной полосе. Следы впереди я видел прекрасно. Настроение моё подпрыгнуло мгновенно, как температура у больного гриппом, и я повел наш земной танкер с удовольствием и покоем внутри организма. Километров через двадцать Дядя Вася поник головой, начал неаккуратно стучаться ей об панель с «бардачком», но как-то все же смог выпрямиться и стал зевать затяжно и заразительно. Я почему-то тоже зевнул пару раз.
– Посплю немного. Доедешь до большой толстой соли, это километров через сто двадцать будет, разбуди. Соли домой наберем.
Последние слова он произнес уже во сне. И минуты через три дядя мой храпел как дед Панька на печи – заливисто, громко, с музыкальными интонациями и посвистыванием.
Километров восемьдесят я пролетел как птица, которая рада воздуху, ветерку и солнцу. Руль был ещё скользкий от рыбьего жира и мне пришлось на ходу добыть под сиденьем ту же тряпку, да ещё и разыскать на ней сухое место. Вот вытираю я руль, гляжу зорко вперед, отрываюсь от сиденья, чтобы голова всё же выше торчала над баранкой. Дорога шла ровно и становилась всё белее от соли. Она стелилась так гладко, что машина даже не качалась как обычно в стороны от рытвин и бугорков. На такой нежной дороге дядя Вася мог бы проспать до конечной точки, до поселка Кульсары. Я даже представил как это будет. Глушу я мотор и говорю, как он мне частенько:
– Станция «Дед Мазай». Кто тут зайцы – вылезай!
Я засмеялся, не опасаясь разбудить его. Смеялся долго, весело и радостно от того что вот ехал сам без контроля. Как взрослый. Что степь была красивой в своих белых одеждах, похожая жарким летом на январскую, запорошенную искрящимся снегом. Что путешествие мое совсем не кажется мне испытанием для малолетнего любителя приключений, а проходит так же интересно, спокойно и познавательно, как и вся моя богатая всякими событиями жизнь.