— Что?
Макс вздохнул и вытянул пластину наружу. Я сообразил, что у него попросту не хватило сил на этот вообще-то пустяшный подвиг.
— Целая? — я не мог не спросить, хотя своими глазами видел, что целая пластина, целая!
— Не знаю… Похоже, что целая.
Это давало некоторую надежду, но ни один из нас не хотел бы оказаться чрезмерным оптимистом. Чрезмерный оптимизм часто бывает совершенно некстати.
— Их бы проверить. Прозвонить тестером хотя бы…
— Вы говорите тоном питекантропа, мечтающего о еще не изобретенном колесе…
— Это тон человека, желающего выжить. Привыкайте, Док.
— Тогда, может быть, включим?
— А если сгорит?
Не ответив, Макс начал вынимать пластины из передатчика, явно радуясь, что метеорит попал ему в голову, а не в передатчик. Под моим внимательным взглядом он разбирался в переплетении проводов — слава Богу не оборванных и в конце концов подключил питание. Рубиновый глазок индикатора замигал как ни в чем ни бывало, чем вызвал радостный ажиотаж. Я, не сдержавшись, хлопнул Макса по спине, но тот вместо радости зашипел от боли.
— Что вы лягаетесь, доктор? Индикатор — это только индикатор. Ничего еще не ясно.
Макс перевел рацию на прием, включил автонастройку. В динамиках завыло, заскакала там какая-то нечистая сила.
Макс еще немного покрутил рацию на приеме и переключился на передачу. Треск пропал. Громко и отчетливо Макс сказал несколько фраз о предполагаемом местонахождении корабля и попросил помощи. Лампа индикатора судорожно вспыхивала в такт с голосом Макса, вселяя в меня уверенность в будущем. Я стоял, наблюдая за прыжками света в индикаторе, представляя, как слова гроздьями срываются с антенн и уходят вверх, к людям, к лесу антенн на спасательных станциях.
Макс откинулся в кресле и сообщил.
— Не нравится мне этот вой на приеме. Ох, как не нравится…. Зачем бы ему выть?
Несмотря на выказываемый скепсис, он также повеселел. Хотелось все-таки верить, что все это работает так же хорошо, как и смотрится.
Я вместо ответа протянул еще несколько таблеток.
— Теперь вы должны меня послушаться и лечь.
Макс перебрался на койку и, засунув руки за голову, спросил меня.
— Интересно что бы вы делали, если б меня убило?
Я добродушно рассмеялся.
— Сначала наверняка огорчился бы…
— Это с начала… А потом?
— Потом? М-м-м-м-м… Потом я нашел бы утешение в том, что одному мне хватит припасов на четверо суток.
Макс засмеялся, но тут же его лицо скривилось от боли. Я поправил повязку и сел напротив. Я плохо знал Макса. Неделю назад случай свел нас, когда я выбирал, где мне провести отпуск и он легко убедил меня в прелести отдыха в диких мирах. Новый знакомый говорил очень убедительно и со знанием дела и три дня спустя мы уже были в космосе. Пилотировать корабль взялся мой новый знакомый. По его оговоркам я понял, что тот много чего умеет. Меня тогда поразила фраза, которой тот охарактеризовал свое умение обращаться с машинами.
— Машины — моя слабость. Более-менее я знаком со всем, что Человечество изобрело в этой области. Если мне дадут ракету я справлюсь с ней, а если в руки попадет доска для катания на волнах — я поплыву. Иногда мне кажется, что попадись мне в руки «черный ящик» я и его починю… Что было в его словах правдой, а что бравадой я не знал, но надеялся, что первого окажется больше второго.
Во всяком случае, уже несколько раз мне предоставлялась возможность убедиться в этом. Он чинил, все, до чего мог дотянуться и единственным в чем мой новый друг не разбирался, оказался человеческий организм.
— Так что же все-таки вы успели увидеть?
Макс попробовал вопросительно поднять брови, но у него ничего не вышло — помешала повязка.
— Вам же не сразу попало… — я постучал пальцем по своей голове.
— Честное слово, Док, мне было как-то не до того. Едва мы вышли из прыжка, как на нас посыпались камни. Такое совпадение невероятно, но, похоже, что мы вышли из подпространства внутри метеоритного потока. Результаты вы видите.
Макс кивнул вверх.
Я поднял голову. Господи! На потолок-то я и не посмотрел. Мне вполне стен хватило!
В потолке тускло блестели пятна свежего металлопласта. Шесть пломб успела положить система ремонта, прежде чем корабль вышел из метеоритного потока. Я машинально поискал камни на полу рубки. Потом до меня дошло, что почти все метеориты раскрошились от ударов, а тот, что застрял в пульте еще одно подтверждение теории вероятности — случайность, не имеющая права на повторение в обозримом будущем.