– Эй, осторожнее, – воскликнула она, – горячо же!
Я бережно стиснул кружку ничего не чувствующими пальцами.
Девушка озадаченно заморгала.
– Один из плюсов, – сказал я и поднял вторую кружку за ручку, куда более небрежно.
Она посмотрела мне в лицо, но ничего не сказала – просто повернулась и пошла в гостиную.
– Совсем забыла, – сказала она, когда я поставил обе кружки на свободное место, которое она разгребла на журнальном столике у дивана.
– Ну да, искусственную челюсть встретишь куда чаще, – вежливо ответил я.
Она чуть было не рассмеялась, и, хотя потом она сдержалась и даже неуверенно нахмурилась, все равно это мгновение душевного тепла позволило мне мельком увидеть настоящего живого человека, прячущегося за резковатым фасадом. Она с хрустом откусила бутерброд, задумчиво принялась жевать и, проглотив кусок, спросила:
– А что вы можете сделать, чтобы помочь Дженни?
– Попытаться найти Николаса Эйша.
– А-а!
Снова мимолетная улыбка, тотчас же подавленная запоздалой мыслью.
– Он вам нравился? – спросил я.
Она грустно кивнула:
– Боюсь, что да. Он такой невероятно веселый… был. Вот уж с кем не соскучишься! Я просто ушам своим не поверила, когда узнала, что он взял и смылся, оставив Дженни в такой ситуации. Я хочу сказать… он ведь тут жил, у нас в квартире… Мы так хохотали все вместе… И то, что он натворил… Нет, просто не верится!
– Послушайте, – сказал я, – не могли бы вы начать с самого начала и рассказать мне, как это все получилось?
– Но разве Дженни вам не…
– Нет.
– Наверное, – медленно произнесла она, – Дженни не хотелось вам сознаваться, что он так нас обвел вокруг пальца.
– Очень сильно она его любила? – спросил я.
– Любила? Что значит «любила»? Не могу вам сказать. Она была влюблена, это да. – Луиза принялась облизывать пальцы. – Волшебные пузырьки. Все такое яркое и воздушное. Прямо как в облаках.
– А вы сами там бывали? В облаках?
Она взглянула на меня в упор:
– Вы хотите спросить, знаю ли я, как это бывает? Да, знаю. Если вы хотите спросить, была ли я влюблена в Никки, – нет, не была. Он был веселый, классный, но он не заводил меня так, как Дженни. И в любом случае – это она ему нравилась, не я. Или по крайней мере, – неуверенно закончила она, – так это выглядело со стороны.
Она помахала облизанными пальцами:
– Передайте мне, пожалуйста, вон ту коробочку с салфетками, она у вас за спиной.
Я протянул ей коробочку. Она стерла с пальцев остатки липкого джема. У нее были светлые ресницы и розовая, типично английская кожа. И лицо, совершенно чуждое всякой застенчивости. Жизнь еще не успела расставить на нем свои верстовые столбы – для этого она была слишком молода, – однако видно было, что она одинаково чужда и цинизму, и нетерпимости. Практичная, разумная девушка.
– Я на самом деле не знаю, где они познакомились, – начала она, – знаю только, что где-то здесь, в Оксфорде. Я просто однажды возвращаюсь домой, а тут он, если вы понимаете, что я имею в виду. Они уже… ну… интересовались друг другом.
– Мм… – сказал я, – а вы с самого начала жили тут вместе с Дженни?
– Ну, более или менее. Мы же в школе вместе учились… Не знали? Ну вот, как-то раз мы встретились, и я ей сказала, что буду два года жить в Оксфорде, пока диссертацию пишу, а она спросила, а жить-то мне есть где, потому что она приглядела себе эту квартирку, но ей не хотелось жить одной… И короче, я поселилась здесь. Прямо так, с бухты-барахты. Мы с ней в целом неплохо уживались.
Я посмотрел на пишущую машинку и следы творческих мук:
– Вы все время тут и работаете?
– Ну, либо тут, либо в Бодлианке… в библиотеке, в смысле… или в колледже, занимаюсь другими исследованиями… Я Дженни плачу за комнату… Не знаю, для чего я вам все это рассказываю.
– Нет-нет, все это может пригодиться.
Она встала:
– Может, вам имеет смысл посмотреть на все это барахло. Я просто все стащила в его комнату… в комнату Никки, с глаз долой. По правде сказать, это было слишком противно и мучительно.
Я снова пошел за ней по коридору, на этот раз дальше, в более широкий проход, который прежде явно был лестничной площадкой второго этажа.
– Вот, – говорила она, указывая на двери, – это комната Дженни. Это ванная. Здесь я живу. А вот тут, в конце коридора, жил Никки.
– А когда именно он исчез? – спросил я, шагая следом за ней.
– Когда именно? А кто его знает… В среду. В среду на позапрошлой неделе.
Она открыла белую крашеную дверь и вошла в комнату в конце коридора.
– Завтракал он вместе с нами, как обычно. Я пошла в библиотеку, а Дженни уехала поездом в Лондон, пройтись по магазинам, а когда мы обе вернулись, его уже не было. Просто исчез, и все. Дженни была в шоке. Рыдала в три ручья. Но конечно, мы тогда еще не знали, что он не только бросил ее, а еще и сбежал со всеми деньгами.