– А как вы об этом узнали?
– Дженни в пятницу пошла в банк оплатить счета и снять немного наличных, чтобы отправить посылки, а ей сказали, что счет закрыт.
Я огляделся. Толстый ковер на полу, комод времен короля Георга, просторная, удобная кровать, мягкое кресло, милые занавесочки в стиле Дженни, свежевыкрашенные белые стены. На самом большом куске свободного пространства высились составленные в две колонны шесть больших коробок из толстого картона – в целом комната выглядела как нежилая.
Я подошел к комоду, выдвинул ящик. Ящик был совершенно пуст. Я сунул туда руку, провел пальцами изнутри и вынул их совершенно чистыми – ни пылинки.
Луиза кивнула:
– Он вытер пыль. И все пропылесосил. Следы от щетки на ковре остались. И ванную помыл. Все прям сверкало. Дженни была так растрогана, что он прибрался… Пока не поняла, почему он не хотел оставлять следов.
– Я сказал бы, что это символично, – рассеянно заметил я.
– Что вы имеете в виду?
– Ну… Не то чтобы он боялся, что его разыщут по волосам или отпечаткам пальцев… просто он старался стереть все следы своего пребывания в этом доме. Чтобы не чувствовать, что он оставил тут часть себя. Я хочу сказать… если тебе хочется куда-то вернуться, ты подсознательно стараешься оставить там что-нибудь из своих вещей, «забываешь» их. Хорошо известный феномен. Так что если ты подсознательно, а не только сознательно не хочешь куда-то возвращаться, ты, возможно, постараешься сделать так, чтобы от тебя там даже пыли не осталось. – Я остановился. – Извините, не хотел вас утомлять скучными рассуждениями.
– Да нет, это не скучно.
– А где они спали? – спросил я как ни в чем не бывало.
– Тут. – Она опасливо заглянула мне в лицо и решила, что можно продолжать. – Она обычно сама сюда приходила. Ну… я же не могла ничего не знать. Почти каждую ночь. Не всегда.
– А он к ней никогда не ходил?
– Даже странно: я ни разу не видела, чтобы он заходил к ней в комнату. Даже днем. Если она была ему нужна, он стучался в дверь и звал ее.
– Ну, все сходится.
– Что, тоже символично?
Она подошла к пирамиде коробок и открыла верхнюю:
– Вот, тут все, почитайте сами и вы все поймете. Я ухожу, просто не могу все это видеть. И вообще, мне лучше прибраться, а то вдруг Дженни вернется.
– А что, Дженни должна вернуться?
Она слегка склонила голову набок, услышав в моем голосе отзвук тревоги:
– Вы ее что, боитесь?
– А что, должен?
– Ну, она называла вас «скользким типом».
Это звучало бы оскорбительно, если бы не тень усмешки.
– Ну еще бы! – сказал я. – Нет, я ее не боюсь. Просто она меня… отвлекает.
– Дженни – супердевушка! – сказала она с внезапным жаром.
«Искренние дружеские чувства, – подумал я. – Демонстрация преданности. Немного вызова. Однако ведь и я женился на Дженни-супердевушке».
– Это правда, – ответил я ровным тоном.
Она постояла еще пару секунд, повернулась и вышла из комнаты. Я вздохнул и взялся за коробки. Я неловко ворочал их и радовался, что ни Дженни, ни Луиза этого не видят. Коробки были здоровенные, и хотя одна или две оказались не такими тяжеленными, как остальные, все равно двигать их при помощи электрического протеза было крайне неудобно.
В самой верхней лежали двухфутовые стопки белых, качественных листов стандартного формата, на которых было распечатано то, что выглядело как письмо, напечатанное на пишущей машинке. Вверху каждого бланка красовалась внушительная шапка, в центре которой сиял золотом вытисненный герб. Я взял в руки одно из писем – и начал понимать, как вышло, что Дженни попалась на эту удочку.
Над гербом была выдавлена надпись: «Исследования сердечно-сосудистых заболеваний», а под гербом: «Зарегистрированная благотворительная организация». Слева от тисненого герба перечислялись основные спонсоры, по большей части титулованные, а справа – сотрудники благотворительной организации, среди которых была и Дженнифер Холли, секретарь-референт. Под ее именем мелкими заглавными буквами был напечатан адрес оксфордской квартиры.
В самом письме не стояло ни даты, ни приветствия. Оно начиналось где-то в нижней трети листа, и говорилось в нем следующее:
Увы, в наши дни очень многие семьи на собственном опыте узнали о том, насколько серьезная вещь сердечно-сосудистые заболевания. Даже если эта болезнь не убивает, человек навсегда теряет возможность полноценно трудиться.