Уже в кабинете, когда сидели вдвоем, Вейс достал бутылку крепкого сплоча[26], разлил по стаканам. Не чокаясь, они выпили.
— Томаса убили. Кто-то ему влил яд, предположительно в кофе. Кроме кофе, в желудке у него ничего не было, — произнес вслух начальник департамента. — Он нашел предателя. И его убили. Вопрос: почему нам не сказал?
— Он не был уверен в своих выводах, — ответил Отто. — Поэтому пошел на встречу с «кротом», чтобы убедиться в их верности. Это стало его ошибкой, надо сказать, фатальной ошибкой. Он же больше интуит, чем аналитик, поэтому не просчитал возможных последствий от такого шага. Свой дар он наивно пытался скрыть, — ответил Крас. — Жаль, конечно, Томаса.
— Шеф, можно? — На пороге стояла Рина. — Я принесла отчет о передвижении Говарда за сегодня.
— Давай, Рина, его сюда. Для всех я пока занят. — Вейс был сосредоточен.
Над столом развернулось изображение: Говард вышел из своего кабинета, пошел за угол — и все, больше его нигде не было.
— А где он? — удивился Блюм.
— Посмотри на время записи, — ответил Крас, — там стерто двадцать минут. Тот, кто убрал Томаса, сумел подчистить камеры слежения. Ты понимаешь, что это значит? Здесь на станции окопалась целая банда.
— Что ты предлагаешь? — спросил, напряженно размышляя, Вейс.
— Первое — установить скрытое, постоянное наблюдение за медиком. Я думаю, к нему наведаются, чтобы выяснить, что нам стало известно. Второе — определить круг лиц тех, кто имеет допуск к камерам слежения в нашем секторе, и взять их в разработку. Третье — коридор, куда свернул Говард, ведет в три директората: в мой, в картографию и специальных операций. Специальных операций мы отбрасываем, он не засветился. Остается картографический и мой. Говард помог тем, что круг значительно сузился. Четвертое — надо узнать, над чем работал он и его зам. Так мы можем получить зацепку. Пятое — надо быстро реагировать. «Крот» уже совершил ошибку, поторопившись убрать Томаса. Пусть нервничает и совершает ошибки дальше. И последнее — надо взять под контроль вылеты всех транспортов, чтобы ни один наш сотрудник не смог отсюда незамеченным убраться, — закончил перечислять Крас.
— Рина, вызови срочно заместителя Говарда, — приказал Вейс.
Скоро в кабинет вошел Абель Девви — заместитель начальника директората анализа и прогнозирования.
— Присаживайся. Абель, с этого момента ты являешься исполняющим обязанности начальника директората. Расскажи нам — над чем вы работали с Томасом?
— Мы вплотную занимались проверкой наших сотрудников. Я проверял тех, кто проработал больше трех лет. Говард занимался по своему плану. Сегодня я отдал ему отчет.
— По твоей работе результаты были? — спросил Крас.
— Нет. Мы не обнаружили ничего необычного.
— Хорошо, дай нам материалы по списку Говарда, — кивнул Вейс.
— У меня их нет. Они были у Томаса. — Абель удивленно смотрел на своего начальника.
— Кто может знать, где материалы? — спросил Отто.
— Может быть, секретарь? Господин Говард засекретил материалы.
— Рина, вызови секретаря Говарда, — попросил Вейс. — Пусть летит быстрее ветра.
Буквально через двадцать секунд в кабинет влетел распаренный секретарь начальника аналитического отдела.
— Вызывали, господин Вейс? — еще не отдышавшись, спросил он.
— Ронстон, ты уже, наверное, знаешь, что Томас Говард внезапно умер, теперь ИО начальника господин Абель Девви. — Блюм Вейс изучающе смотрел на секретаря.
— К моему большому сожалению, господин Вейс, я уже знаю, — огорченно ответил секретарь.
— Где материалы, которыми занимался Томас? — спросил Крас.
— Не знаю, они были только у него, — побледнел Ронстон.
Все трое внимательно посмотрели на трясущегося секретаря.
— Ты понимаешь, Ронстон, что ставишь себя в очень трудное положение? — спросил Вейс.
— Я, честное слово, не знаю, поверьте, господа. Господин Говард не оставлял мне никаких материалов. Всю свою работу он делал сам, не привлекая меня.
Вейс нажал кнопку под столом. В кабинет вошли два подтянутых сотрудника из отряда силовой поддержки.
— Проводите господина Ронстона в камеру временного задержания, — приказал Вейс. — Что будем делать? — спросил он присутствующих.
Крас огорченно взмахнул рукой и полез в карман, достал пачку сигарет и хотел закурить, но неожиданно замер и медленно вытащил флеш-карту.
Город Азанар. Академия Магии
Жизнь в академии на какое-то время стала протекать согласно логике крылатых слов: «Никто не забыт, ничто не забыто». Как только студенты стали адаптироваться к учебному процессу, у них нашлось время вспомнить былые обиды.
Первым пострадал казачий атаман Стенька Разин. Ему припомнили, как он с удовольствием, словно курочек на базаре, ощупывал дрожащих дворянок во время «народно-освободительного восстания», а одну подхватил на руки и бросил в бассейн. Поэтому я и посчитал его казаком Разиным. Его ватага действовала нагло, задирая юбки барышням в поисках скрытого там оружия.
Его вызвали на поединок и отрубили обе руки почти по локоть. Руки-то ему прирастили, но предупредили, что укорачивать их ему будут постоянно.
Пугачевы пытались подбить народ на новые волнения, но их живо отправили в карцер. А взволнованный народ предупредили: за повторение бунта им грозит не только отчисление, но и свидание с каторгой.
Жанна д’Арк оказалась настоящей народной героиней. Ее граф Шаро с подельниками пытались зажать в оранжерее с растениями для алхимических опытов. Но в последнее время удача эту троицу покинула. Девушка не растерялась и облила нападавших какой-то очень едкой и вонючей жидкостью.
После этого, пока те пытались почистить залитые раствором глаза, граблями отделала всех троих бедолаг.
Нас не трогали, моя репутация безбашенного нехейца, который не боится связываться с эльфарами, приносила свои плоды. Но анализ, проведенный Шизой, показывал, что мои противники ждут удобного случая или моей ошибки. Ко мне подбирались медленно, но весьма серьезно. Я был для них костью в горле, а также тем, из-за кого они претерпели унижение. Мы с Шизой знали: меня будут доставать здесь, в стенах академии, и в городе.
— Ну что же, господа, я готов.
Ректор передал мне чек на пять тысяч золотых илиров и пожелал быть осторожным. Он не объяснял, а я не спрашивал, за что мне перепали золотые.
Зато «снежки» после случая с их «лесными братьями» прониклись ко мне доверием. Одна из красавиц, по-моему Вита-ила, пригласила меня к ним в беседку и высказалась, что, по их всеобщему мнению, мне пора получать уроки хорошего воспитания. Даже Аре-ил согласно покивал. И заявил, что теперь девушки вплотную мной займутся.
— Вплотную — это я люблю. — Я изобразил огромную радость на своем лице. — Вы теперь будете со мной спать? А кто первая? — Я, не скрывая интереса, стал их рассматривать, чем ввел девушек в краску.
— Ты наглый сквоч! — в сильнейшей ярости произнесла Тора-ила. — Собрал себе гарем и нас туда тянешь!
— Ясно, — спокойно ответил я. — Ты, Тора, меня воспитывать не будешь. — Потом печально, как Пьеро, произнес:
Аре-ил засмеялся и сказал:
— Они тебя не гонят, но и спать с тобой не будут, даже не мечтай. Они быстрей тебя зарежут за твои слова. Девочки хотят разбудить в тебе… Э-э-э… Чувство прекрасного, — быстро нашелся он.
Вообще, я стал проникаться к Аре-илу, которого про себя называл «Ара», уважением. Парень мог держать удар и смирять свою гордость. Возможно, по отношению к нему я был не прав.
— Девушки — сама красота и само совершенство. Они прекрасны. Поэтому скажи мне, кудесник, любимец богов… — Я очень серьезно посмотрел на Ару. — Как я познаю чувство прекрасного, если к нему не прикоснусь?