Хэлмираш хрипло и бессвязно закричал, рот кривился, из зажмуренных глаз по щекам, не прекращаясь, текли слёзы, а руки беспорядочно и отчаянно врезались в землю, сжимая холодную почву.
Мужчина не помнил, когда в последний раз было так невыносимо больно внутри, когда его глаза обжигали слёзы. Но на этот раз вся скопившаяся горечь как будто могла хотя бы частично покинуть тело с этим глухим криком и каплями, срывающимися с лица и впитывающимися в сухую чёрную землю.
Глава Дориарх внимательно следил за происходящим на кладбище, скрываясь в темноте кромки ближайшего леса.
- Почему ты так уверен, что его безумная затея с высылкой заблудшей сущности Ноат удалась? – раздался за его спиной густой бас.
Крупная тень сделала шаг вперёд из темноты, оказываясь на одной линии с главой. Явившийся на зов Дармин с прищуром смотрел в том же направлении, что и старый аллар.
- Эскель видел её в своем видении. Точнее, что она вернётся, - спокойно ответил Дориарх, не отворачиваясь от могилы.
- И какого зорга ты тогда ему тут устроил?! – тренер вспыхнувшим от гнева взглядом уставился на аллара. – Я слышать не могу его вой, а ты…
- Эскель не смог понять, когда это произойдёт. Никакой конкретики, ни одного указателя. Через пять лет? Десять? Двадцать? Пятьдесят? Айнар может и не дожить до этого времени, особенно если учесть, сколько магии он потратил на возвращение Ноат в её мир. Ты хочешь пытать его надеждой? – светлые глаза сверкнули, когда Дориарх повернул голову к собеседнику. – Ты как будто его не знаешь! Айнар не примет этих слов, не захочет надеяться, но внутри будет прогорать, ждать. Ноат просила меня позаботиться о нём и детях. И именно детей он сейчас должен поставить в центр своего упрощённого существования. Лишняя информация только навредит ему.
Дармин поморщился, но спорить со старым алларом не стал. Всё-таки из них двоих архимаг оракул – он. И кому как не ему знать, что лучше для Хэлмираша. Однако смотреть на беснующегося на могиле стража было сложно. Тренера так и тянуло подойти и… А вот что делать дальше он никак не мог представить. Поддержать? Но как? Что здесь сделаешь, как поступишь? Какие слова дадут силу, веру, облегчение боли? Не существовало таких слов. Все эти «пожелания» и «соболезнования», что высказывают на могилах, ничего не значат. Это Дармин знал по себе. Слова ничего не решают. Помогает только время. Потому что именно оно заставляет тебя смириться и наконец найти в себе силы на то, чтобы прекратить кричать «за что?!» и начать говорить «спасибо за то время, что провёл со мной».
- И почему мне кажется, что это, сотворенное тобой, более жестоко, чем его обычное прогорание внутри? Ведь на этот раз он не впал бы в ярость, на кой зорг было вот так? – мужчина покачал головой, отводя взгляд. На секунду почувствовал малодушное стремление зажать уши и не слышать хрипов Хэлмираша, эхом разлетающихся по пустому кладбищу.
- Напряги память и вспомни, когда сам в последний раз был способен на слёзы, - наставительно ответил Дориарх, не принимая обвинений тренера. – Что наступает после?
Дармин почесал бритый затылок, задумываясь. Чтобы он и расклеивался настолько… Давно такого не было.
- Ну… - пожал он плечами. – Легче вроде становится. Башка как-то лучше работать начинает.
- Именно этого я для Айнара и хочу. Он должен оплакать Ноат. По-настоящему. И отпустить. Настолько, насколько вообще на это способен.
Тренер вздохнул:
- Тебе виднее. Надеюсь, завтра он сможет прийти в себя после встряски, что ты ему устроил. Его на работе уже ждут. Артур там весь в поту зашивается. Да и я не тяну столько групп на себе в нормальном темпе. Он нужен нам полностью вменяемым.
- Вернётся, будь уверен, - кивнул Дориарх, бросая последний взгляд на сгорбившуюся над могилой тёмную фигуру стража, хрипы прекратились, кладбище вновь погрузилось в тишину. – Он справится.