- Быстро вызвать ко мне начальников разведки и контрразведки, председателя военного суда и прокурора страны! — скороговоркой произнес Василий. — Пора начинать зачистку Кремля и Москвы.
Помощник вытянулся в струнку и радостно доложил:
- Приказ выполнен до приказа! — и его лицо расплылось в злорадной улыбке.
- Твоя улыбка неуместна! На фронт захотел, болван? Или желаешь сразу на дыбу?
Помощник изменился в лице, не на шутку испугавшись, испарина выступила на его холеной физиономии, и было видно, что угрозы Президента он воспринял серьёзно.
- Виноват, господин Президент! Больше не повторится!
- Смотри у меня, каналья!
Помощник, пятясь, покинул кабинет, и в помещение тотчас вошли генералы. По всему было видно, что силовики тоже растеряны.
- Начальник разведки! Как вы могли прошляпить внезапное нападение врага? Что делала ваша агентура и резидентура? Что делал лично ты?
Седой генерал вытянулся по стойке смирно, что–то хотел сказать, но внезапно стал хватать ртом воздух, положив ладонь на сердце, после чего рухнул замертво. Подскочившие к нему генералы наклонились над телом, пощупали пульс, проверили сердцебиение и дыхание.
- Кажись, готов! Бля… — выругался прокурор. — Ушел от возмездия…
- Итак, с разведкой все ясно! Просрали, и спросить не с кого! Ну что же, продолжим. Начальник контрразведки! Доложите, почему так много диверсий в тылу? Каким образом десанты противника сумели проникнуть на нашу территорию до самого устья Амура?! Где ваши истребительные и заградительные отряды?
- Разрешите доложить? Необходимые меры приняты! Отряды по борьбе с паникерами и пораженцами созданы и начали работу от Екатеринбурга и до Иркутска! Не мешало бы и в столицах произвести чистку…
- Что мешает? Проводите…
- Вот списочек… Ознакомьтесь… Ровно две тысячи смутьянов! Журналисты, писатели, профессура, ученые, философы, политиканы–оппозиционеры.
Президент бегло взглянул на список и решительно подписал.
- Мерзавцы! Всех в расход! Что ещё?
- Господин Президент! Семьи руководящего состава своевременно и без эксцессов эвакуированы в Лондон и в Париж! — доложил министр по чрезвычайным ситуациям.
- Не рано?
- Я считаю, что в самый раз.
- Слава Богу! Молодец! Хоть один знает свое дело и может хоть чем–то порадовать…
***
Военный автобус, дребезжа ржавым корпусом на ямах и ухабах, густо дымя выхлопной трубой, как мог стремительно передвигался по улицам притихшего города, затем он свернул с шоссе, юркнул в проулок и, наконец, замер перед закрытыми металлическими воротами. Сквозь лобовое стекло сидевшие в автобусе могли разглядеть высокий бетонный забор и угрюмое кирпичное здание. На заборе висела красная табличка с надписью: «КПП и Военная комендатура». Сонный дневальный, спотыкаясь на каждом шагу, выбежал из будки, распахнул обе створки ворот, украшенных двуглавыми орлами, и пропустил транспорт во двор. Автобус уже поджидали, и к военному «автозаку» сразу же подошёл какой–то начальник. На голове этого руководителя возвышалась повседневная фуражка с высокой тульей а–ля «латиноамерикано» и диаметром она была не меньше, чем тазик средних размеров. Полдюжины ремней и ремешков крест–накрест опоясывали его тучное тело. Чего только ни висело на этих ремешках: портупея, полевая сумка, планшет с картами, бинокль, АПС (автоматический пистолет Стечкина) в деревянной кобуре и даже кортик. А на могучей шее висел свисток. Видимо, генерал (а по звёздочкам на погонах — генерал–лейтенант) в далеком прошлом командовал дивизией береговой обороны, отсюда у него и кортик. Сразу было понятно, что генерал настоящий, и не только по погонам, но и по внешнему виду: породистый, красномордый, с тройным подбородком, с необъятной талией и с холкой, как у племенного быка. Длинные руки с широкими лопатообразными ладонями и пальцами–сардельками свисали ниже колен. С первых фраз выяснилось, что Озоруев никакой не «экс» и даже не майор! Бери выше! Генерал, не выслушав доклада сопровождающих, сграбастал руку Максима своими необъятными лапищами, стал её трясти в приветствии да так, что едва не оторвал, и вдобавок чудом не сплющив ладонь мобилизованного офицера.
- Рад! Искренне рад прибытию, подполковник Озоруев! Наконец–то дождались тебя, дружище! Где ты пропадал? Мы уже обыскались! Половину Москвы на ноги подняли!
Максим с трудом освободил ладонь и подумал, что обладателю таких толстых и неуклюжих пальцев металлический рубль с поверхности стола ни за что не поднять. «А ведь и правда, не подцепит монету!» — ехидно ухмыльнулся мобилизованный, но вслух произнес другое:
- Господин генерал, ошибаетесь: я майор и к тому же давным–давно в запасе. Уволен вчистую, по болезни. Так что напрасно искали меня: был майор, да весь вышел! Пустые хлопоты…
- Э–э–э, дорогуша, неправда ваша! — не согласился военноначальник. — Я военный комендант города. Уверяю тебя, ты никуда не вышел, и к тому же ты уже не майор. Приказом Министра Наступления час назад майору Озоруеву М.А. присвоено очередное воинское звание - подполковник, и ты назначен на должность командира батальона укрепрайона обороны юго- востока Бурятии. Вернее, по новым веяниям — района наступления! Вполне вероятно, что в твоем подчинении будет целая маневренная группа. Мы на тебя возлагаем большие надежды, подполковник! Сейчас представлю тебя батальону и вперед: на марш, в бой, на защиту восточных рубежей Родины! Поздравляю с новой звёздочкой, можешь прокалывать погоны! С тебя причитается — готовь стакан! И давай без господ, а запросто, по–свойски, будем обращаться друг к другу по–старому — товарищ! А звание обмоем, когда вернёшься.
- Спасибо, не надо мне ваших новых погон. И я совсем не хочу быть ни господином, ни товарищем подполковником, а тем более — комбатом, — попытался отказаться Макс. — У меня две контузии, ранение, перелом позвоночника, песок в почках и …
- Не надо подробностей из твоей медицинской карты, комбат. Ни твоя анатомия, ни твоя физиология никого не интересует в военное время. Ты ведь по документам годен к службе?
- Ну, в принципе… — начал мяться Озоруев, в душе злясь на свою нерешительность. Мысленно он обозвал себя мямлей.
Военный комендант с воодушевлением продолжал:
- Пробил твой час, подполковник! Война, товарищ! Враг у порога, даже не у порога, а он уже ворвался в наш общий дом. Родина в опасности! Вся Россия, весь наш народ глядит на тебя с надеждой, подполковник! Заодно, песочек из почек порастрясёшь… Как говорится, движение - жизнь!
- Всё–то вы знаете…
Новоиспеченному комбату сделалось нехорошо, перед глазами появилась какая–то рябь, потом закружились плац и деревья, в голове неприятно зашумело. Это было следствие шока. Вместо далекой, но спокойной Новой Зеландии окопы на далеком неспокойном Дальнем Востоке! У Максима стало сухо во рту, по спине и лбу покатился холодный пот.
- С кем в этот раз воюем? На кого наступаем? — растерялся Максим. — Разве это не учебная тревога?
- Никак нет! Война с проклятою ордой! — болезненно поморщился генерал. — Второе нашествие Чингиз–Хана, можно сказать, а то и того хуже. Слушать мою команду, комбат! Принимай батальон! Держи предписание, а чемодан с документацией и портфель с секретными пакетами и бумагами получишь у мобистов. Твои орлы стоят на краю плаца. Иди, знакомься с личным составом. А я побегу: дела, знаешь ли, дружище, дела–делишки…
Максим внимательно пригляделся: огромный заасфальтированный плац столичной комендатуры, площадью не менее гектара, разлинованный на белые квадраты и линии, и в обрамлении голубых елей был пуст. Макс с трудом разглядел вдалеке три силуэта в тени высоких деревьев. Один человек лениво отгонял назойливых мух и комаров, два других спали полулёжа на вещевых мешках. Нескладные фигуры рекрутов совсем не были похожи на героев, жаждущих воевать, стоять насмерть и побеждать. Никакого батальона на горизонте не наблюдалось. Если это мотострелковое подразделение, то на плацу должно быть полтысячи душ, а если танковый батальон, то сотня. Но тут и половины отделения не насчитывалось. Макс сообразил: что–то тут не так и чего–то генерал явно не договаривает.