Доктор знал волновую функцию своего мозга, как художник знает цвет своих глаз.
Пеллис Антор не сказал ни слова, когда Дарелл поднялся с кресла и вынул из регистрационного аппарата семь лент, быстро просмотрев их натренированным взглядом человека, который знает, что ищет.
— Если не возражаете, теперь вы, доктор Семмик.
Пожелтевшее от возраста лицо Семмика стало мрачным. Он был стар и знал, что запись волновой функции его мозга покажет это. Семмика вообще смущало нежелательное вторжение в его мозг.
Затем пришла очередь Турбора, спокойно и неподвижно просидевшего в кресле все время, пока шла запись.
Сменивший его Мунн вздрогнул при первом прикосновении электродов и все оставшиеся пятнадцать минут просидел, закатив глаза, словно хотел повернуть их назад и посмотреть сквозь затылок, что с ним делают.
— А теперь… — извиняющимся тоном сказал Антор, когда все было окончено. — В этом доме находится еще одна персона.
Нахмурившись, Дарелл спросил:
— Моя дочь?
— Если вы помните, я предлагал, чтобы сегодня вечером она осталась дома.
— Для энцефалографического анализа? Великая Галактика, с какой стати?
— Я не могу ничего сказать, пока не сделаю этого.
Дарелл пожал плечами и пошел наверх. Аркадия, знавшая обо всем до его прихода, выключила звукоприемник и покорно последовала за ним вниз. Впервые с того времени, когда ей в детстве делали энцефалограмму, она сидела с электродами на голове.
— Можно посмотреть? — спросила девочка, когда все было окончено, и протянула руку.
— Ты все равно ничего не поймешь, Аркадия, — сказал доктор Дарелл. — И Вообще, не пора ли тебе спать?
— Да, конечно, отец, — послушно ответила она. — Спокойной ночи всем.
Аркадия взбежала наверх и бросилась в постель, почти не раздеваясь. Благодаря звукоприемнику Олинтуса, стоящему у подушки, она чувствовала себя героиней детективного фильма и вовсю наслаждалась этим.
Первые слова, которые услышала Аркадия, принадлежали Антору.
— Ваши анализы удовлетворительны, джентльмены. И девочки тоже.
«Девочки» — с отвращением подумала она и в темноте скорчила Антору гримасу.
Антор открыл свой чемодан и достал из него несколько дюжин пленок с записями моделей мозга. Это были не оригиналы, и чемодан был заперт не на обычный замок.
Если бы ключ держала чужая рука, то содержимое чемодана быстро и бесшумно превратилось бы в груду пепла. Вынутые из чемодана пленки в любом случае становились пеплом через полчаса. Но пока этого еще не произошло, Антор заговорил:
— Здесь у меня записи моделей мозга некоторых незначительных чиновников с Анакреона. Вот эта — психолога из университета на Локрисе, эта — промышленника с Сивенны. Остальное вы сами увидите.
Все пододвинулись ближе, но для них, за исключением доктора Дарелла, это были лишь тонкие линии на желтой бумаге. Доктору они кричали тысячами различных голосов.
— Я хочу обратить ваше внимание на это плато в зоне вторичных волн во фронтальной доле, — Антор показал рукой, — которое присуще всем этим записям. Не воспользуетесь ли вы Аналитическим Правилом, чтобы проверить мои данные?
Дарелл провел анализ. Быстрым и уверенным движением руки он вычертил результат, и в том месте, где следовало ожидать сильных всплесков, было ровное плато, как и говорил Антор.
— Как вы это объясните, доктор? — спросил Антор.
— Не знаю. Может быть, какая-нибудь страшная нейрохирургическая операция на мозге?
— О да, что-то было удалено! — нетерпеливо вскричал Антор. — Да! Но не физическим методом. Вы ведь знаете, Мул умел делать именно это. Он полностью подавлял возможные эмоции и тенденции мышления, не оставляя ничего, кроме ровных прямых.
— Это могло сделать Второе Основание, так вы хотите сказать?! — медленно и с улыбкой проговорил Турбор.
Отвечать на этот чисто риторический вопрос не было никакой необходимости.
— Что-то натолкнуло вас на эту мысль, мистер Антор? — спросил Мунн.
— Заподозрил не я — Кляйзе. Он собирал волновые модели мозга, как это делает межпланетная полиция, но по другим соображениям. Его интересовали люди интеллигентные, члены правительства, бизнесмены. Видите ли, Второе Основание, вполне очевидно, управляет ходом развития всей Галактики, и они должны делать это по возможности очень тонко, незаметно. Поскольку они имеют дело с мозгом, то их внимание должны приковывать умы влиятельных людей — интеллигентов, промышленников, политических деятелей. Именно такими людьми и хотел заниматься доктор Кляйзе.