Проконсультировавшись с верхами, Даллес высказал свои «контрпредложения» Якобссону. Даллес говорил, тщательно подбирая слова и маскируя их за непроницаемым частоколом юридических терминов. Однако, суть сказанного им сводилась к тому, что «имеются хорошие шансы» на то, что Америка позволит Императору остаться, и даже обеспечит Хирохито некоторую общественную поддержку, чтобы помочь ему завершить войну.
Во всяком случае, это уже было «что-то», и Якобссон поспешил обратно в Берн. В Потсдаме приближалась встреча «Большой Тройки» — Трумэна, Черчилля и Сталина. Даллес решил воспользоваться случаем и попытаться поговорить об этом подробнее с президентом и Стимсоном.
Телефонный звонок от Оппенгеймера часовым, охранявшим ворота Лос-Аламоса, приказал охране беспрепятственно пропустить колонну автомашин, покидающую секретный центр.
Закрытый черный грузовик сопровождали семь легковых автомобилей. В каждом лимузине находились четверо охранников. Каждый был вооружен пистолетом в подплечной кобуре, а на полу машин лежали автоматы. Охрана имела приказ без предупреждения стрелять на поражение в каждого, кто попытается остановить колонну.
В автомобиле, непосредственно следовавшим за грузовиком, находились два армейских офицера. Потому, как «вверх тормашками» на их воротники были нашиты петлицы с артиллерийскими знаками различия, можно было судить в какой спешке оба собирались покинуть Лос-Аламос. Это была майор Роберт Фарман, выпускник Принстона, физик, работающий в «Манхэттенском проекте», и капитан Джеймс Нолан, радиолог из госпиталя Лос-Аламоса. Так начинался их дальний путь, который должен был закончиться на Тиниане. Оба офицера сопровождали пятиметровый ящик, в котором находилась внутренняя «пушка» атомной бомбы и ее урановый «снаряд», помещенный в свинцовый цилиндр.
Они проехали всего милю от Лос-Аламоса, как чуть не произошла катастрофа, когда лопнуло колесо на машине, в которой ехали оба офицера. Завизжали тормоза, охрана схватилась за пистолеты. К счастью, все обошлось. Колонна остановилась, колесо заменили, и путешествие вскоре продолжилось. В тучах пыли машины прибыли на аэродром в Альбукирке, где их ждали три транспортных самолета DC-3. Фарману и Нолану были выданы парашюты и они расположились в самолете, который должен был взлетать вторым. Вместе с ними в самолет были погружены ящик и цилиндр, имевшие свои собственные парашюты. В случае аварийной обстановки экипаж должен был сначала сброситься ящик и цилиндр, а затем уже пассажиров.
Без всяких происшествий самолеты совершили посадку на аэродроме Гамильтон-филд в Сан-Франциско. Новая команда секретных агентов проэскортировала ящик, цилиндр и ученых, замаскированных под офицеров, к их новому средству транспорта — тяжелому крейсеру «Индианаполис». Крейсер только что вышел с ремонта, скрыв под слоем свежей краски боевые шрамы, полученные у Окинавы.
В Вендовере полковник Тиббетс наблюдал, как на аэродроме совершил посадку транспортный самолет, пробежав по полосе мимо трех, еще оставшихся здесь бомбардировщиков B-29. Самолет доставил специального курьера, осуществляющего связь между Вашингтоном, Лос-Аламосом и Вендовером. Курьер доставлял депеши и приказы, которые нельзя было доверить никаким другим средствам связи.
Сегодня курьер доставил сообщение о том, что «внутренние компоненты» атомной бомбы погружены на борт тяжелого крейсера «Индианаполис» и направлены на Тиниан. Операция имела кодовое наименование «Бронкс Шипментс».
Тиббетсу всегда хотелось знать, кто придумывает эти бесконечные кодовые наименования, которые обязаны были употреблять все, связанные с работой над проектом. Он так и не мог привыкнуть, когда ему звонил генерал Гровс, каждый раз представляясь: «Это Релиф».
Сегодняшняя депеша подтверждала недавнее сообщение от «Юджа» (капитан 1 ранга Пэрсонс), сообщавшее подробности, каким образом «Малыш» (урановая бомба) будет доставлен на «Станцию» (Тиниан). «Малыш» был также известен как «безделушка», «изделие», «игрушка» (это название более всех нравилось Тиббетсу), «зверь» (часто использовалось учеными — противниками создания бомбы), «S-2» (название, предпочитаемое Стимсоном) и «это» (используемое офицерами и солдатами 509-го полка, все еще не понимающими, о чем, собственно, идет речь.
Покойный президент Рузвельт и генерал Гровс вначале называли бомбу «Худышка». А когда укоротили «пушечный ствол» бомбы, Гровс назвал ее «Малыш». Плутониевая бомба, по предложению Черчилля, была названа «Толстяк».