Тринадцать уцелевших пилотов и членов экипажа со сбитых бомбардировщиков «Талоа» и «Одинокая Леди» содержались в специальной тюрьме в подвале Хиросимского Замка. Они ничего не знали о еще десяти американских пленных, которые уже многие недели томились в одиночных камерах этой подземной тюрьмы.
Для всех двадцати трех американцев, находившихся сейчас в Хиросиме, жизнь была смесью отчаяния и страха. В камерах не было ни коек, ни столика, ни стульев. Никакой одежды или постельных принадлежностей летчикам выдано не было. Они были в той же одежде, в который их захватили. В качестве пищи американцы ежедневно получали три маленьких шарика вареного маиса или риса, что было недостаточно даже для временного утоления голода.
Время от времени пленных вызывали на допрос. Надеясь остаться в живых, летчики придумывали различные небылицы, догадываясь, что именно от них хотят услышать японцы.
Одним из их конвоиров был рядовой Масару Мацуока. Он никогда не разговаривал с пленными, но, глядя на оборванный вид американцев, он и другие конвоиры считали, что «Америка совсем обнищала. Так что у нас есть еще шанс выиграть войну». Мацуока жалел пленных. Он не мог понять, почему они не покончили с собой, чтобы избежать бесчестия плена. Однако, японцы опасались, что американцы могут именно так и поступить. А потому отобрали у них брючные ремни и шнурки от ботинок.
Между тем, генерал Спаац направил с Гуама совершенно секретную радиограмму генералу Хэнди в Вашингтон. В ней говорилось:
«Согласно данным разведки и показаниям японских пленных, Хиросима является единственным из потенциальных городов-целей для „Кроссворда“ (атомной бомбардировки), где не содержатся союзные военнопленные. Ваше мнение?»
Поговорив с Гровсом, Хэнди радировал в ответ:
«Если Ваша информация надежна, Хиросима должна стать первой в числе потенциальных целей».
В списке целей Хиросима заняла первое место.
Об американских пленных в Замке Хиросимы генералы не знали ничего.
В тот же день Тиббетс сообщил майору ван Кирку, что тот будет штурманом на бомбардировщике, который понесет атомную бомбу.
Затем Тиббетс и Фирби прибыли в штаб генерала Ле Мэя на Гуаме, чтобы обсудить некоторые детали, которые не были включены в проект написанного ранее приказа.
Прибыв к командующему, оба офицера сразу узнали, какую именно цель предпочитает лично Ле Мэй. Хиросиму. Там сконцентрировано много войск и имеется большое количество военных заводов. Поэтому генерал, как бы мимоходом, заметил Тиббетсу:
— Пол, первая и главная цель — Хиросима.
Тиббетс отреагировал мгновенно, — Я всегда предпочитал именно Хиросиму.
Ле Мэй подвел летчиков к большому столу, на котором лежали последние данные аэрофотосъемки Хиросимы.
Пока Тиббетс и Фирби их изучали, Ле Мэй вызвал в кабинет полковника Блэнчарда, своего начальника Оперативного отдела.
— На той высоте, с которой вы собираетесь сбросить бомбу, — сказал генерал Ле Мэй, — могут возникнуть большие проблемы со встречным и боковыми ветрами.
Майор Фирби согласился, отметив, что его бомбовый прицел может дать поправку на боковой ветер в двадцать пять — тридцать градусов. Но угол сноса иногда достигает сорока пяти — пятидесяти градусов.
Блэнчард предложил решение:
— Вы должны идти прямо по ветру. Это увеличит вашу скорость, уменьшит уязвимость во время нахождения над целью, а также уменьшит и угол сноса.
Тиббетс согласился. Он считал, что лучше лететь против ветра, что вообще уничтожит эффект бокового сноса и даст Фирби лучший шанс точно положить бомбу.
Генерал Ле Мэй заметил, что полет против ветра уменьшит скорость самолета с сделает пребывание над целью более опасным.
Фирби взглянул на Тиббетса и сказал:
— Нашей главной задачей является бомбардировка, а не забота о собственной безопасности.
— Хорошо, — согласился Ле Мэй. — Летите против ветра.
Затем генерал предложил Фирби выбрать точку наводки. Бомбардир без колебаний уперся указательным пальцем в Т-образный мост Айои в центре Хиросимы.