Так и не выпустив дыма, бомба упала в океан.
— Просто замечательно! — прокомментировал Альварес, обращаясь к своим коллегам. — Завтра мы должны сбросить бомбу на Японию, а еще точно не знаем, сработает эта штука, или нет.
Во второй половине дня группа специалистов, возглавляемая профессором физики Бернардом Вальдманом, «одолженным» из Университета Норт-Дам, устанавливала на бомбардировщик № 91 «Марквард» специальное фотооборудование. Сам Вальдман должен был при этом работать фотографом.
В 14:15 телетайп с Гуама отстучал приказ генерала Ле Мэя о том, что время взлета самолета-носителя атомной бомбы должно быть сразу после полуночи с тем, чтобы бомбардировщик мог появиться над целью где-то между восемью и девятью часами утра.
В 14:30 Эд Долл направил радиограмму в Лос-Аламос, в которой доложил, что «тщательное исследование, проведенное Джеком Безером, показало, что японцы не пользуются той частотой, на которой работает радиолокатор бомбы».
К 15:00 Моррис Джеппсон и трое его помощников закончили установку специальной приборной панели, 75 на 50 см, расположив ее чуть в нос от бомболюков и чуть в хвост от кабины пилотов и бортинженера, на бомбардировщике полковника Тиббетса № 82 «Энола Гей». На приборную доску были выведены измерительные приборы, переключатели и разноцветные сигнальные лампочки.
Вся схема подключалась автоматически при погрузке бомбы в бомболюки и также автоматически отключалась при сбросе бомбы. Приборы на этой доске должны были фиксировать напряжение в аккумуляторах бомбы, все процессы в электросхеме взрывателя, а также сигнализировать о дефектах в часовом механизме и радиолокационном устройстве.
Пока Джеппсон и его люди возились с приборной доской, снаружи к носовой части бомбардировщика по стремянке поднялся художник, написав большими красивыми буквами на носу самолета два слова: «Энола Гей».
В 15:30 большая группа ученых, чинов военной полиции и агентов службы безопасности сгрудилась вокруг атомной бомбы, лежавшей на трейлере с мастерской «Специальной Технической Зоны 509-го полка».
Майор Юанна тщательно закрыл бомбу брезентом. Трейлер прицепили к трактору и медленно вывезли из мастерской. Трейлер с бомбой и сопровождавшие его люди, медленно следовавшие по асфальтовой рулежке от мастерской до «Энолы Гей», со стороны напоминали похоронную процессию.
Бомба была поднята в передний бомболюк самолета и подвешена на специальный гак. Створки бомболюка с лязгом закрылись.
До взлета оставалось еще более десяти часов.
В 16:15 Тиббетс, Фирби, ван Кирк вместе с капитаном Люисом и другими членами экипажа сфотографировались у дверей штаба 509-го полка.
После этого Люис со своими подчиненными отправился проводить предполетный осмотр самолета. Прежде всего Люис обошел машину кругом. Проходя под носом бомбардировщика, капитан внезапно гневно зарычал:
— Какого черта! Что это здесь намалевали на моем самолете?
Сержанты и рядовые подбежали к своему капитану и вместе уставились на красовавшуюся на носу надпись: «Энола Гей».
Капитан Люис позднее вспоминал: «Я ужасно разозлился. Вызвав офицера-техника по эксплуатации, я поинтересовался, кто велел сделать эту надпись на моем самолете. Он заявил, что понятия не имеет. Тогда я приказал ему эту надпись стереть. После этого техник признался, что надпись сделана по распоряжению полковника Тиббетса».
Капитан, Люис отправился обратно в штаб полка и, полыхая гневом, ворвался к кабинет Тиббетса. Что произошло дальше, покрыто туманом. По версии Люиса, «Тиббетс сразу понял, в чем дело. „Полковник, — спросил я, — это вы дали распоряжение написать „Энола Гей“ на моем бомбардировщике?“ Он ответил: „Я не думал, Боб, что это вам не понравится“. Он был явно смущен».
Впрочем, у Тиббетса было мало причин выглядеть смущенным. Прежде, чем написать на носу бомбардировщика имя своей матери, он уже неоднократно его так называл, и все об этом знали, видимо, кроме Люиса. Никто при этом не возражал. Вечером капитан 1 ранга Пэрсонс, забравшись в бомболюк «Энолы Гей», тренировался в постановке бомбы на «боевой взвод», завинчивая в нее взрывной заряд и детонатор. Теснота в бомболюке, страшная духота в нем плюс плохое освещение делало эту работу совсем не простой. Когда Пэрсонс, наконец, вылез из бомбардировщика, генерал Фэррел, взглянув на его исцарапанные руки, хотел одолжить капитану 1 ранга кожаные перчатки. Пэрсонс отказался. В перчатках наработаешь!
В 19:17 Фэррел послал радиограмму Гровсу, извещая того о том, что Пэрсонс намерен «вооружить» бомбу после взлета. Однако, к тому времени, когда генерал Гровс получил это сообщение, было уже поздно что-либо изменить.