– Которые мы одну за другой латаем, – возразил Тикнер.
Риган склонил голову набок.
– Не будете же вы отрицать, что мы массу чего накопали сегодня на Рейчел Миллз? – продолжил Тикнер. – Теперь осталось притащить ее сюда и задать жару обоим.
Риган промолчал.
– Ну а теперь что вам не нравится? – досадливо поморщился Тикнер.
– Разбитое окно.
– Не понял.
– Следите за моей мыслью. – Риган выпрямился. – Вернемся к началу, к убийству и похищению.
– То есть в дом Сайдмана?
– Да.
– Ладно, поехали.
– Окно было разбито снаружи. Через него похититель проник в дом.
– Или, – подхватил Тикнер, – Сайдман сам его разбил, чтобы ввести нас в заблуждение.
– Или у него был сообщник.
– Тоже возможно.
– Но, в любом случае, доктор Сайдман не мог не знать о разбитом окне. Если он действительно причастен к преступлению.
– К чему вы клоните?
– Не торопитесь, Ллойд. Мы считаем, что у Сайдмана рыльце в пуху. Следовательно, он должен был знать, что окно разбито, чтобы все выглядело… ну, я не знаю… так, будто кто-то действует наугад. Согласны?
– Допустим.
– Так почему же, – Риган улыбнулся, – он так ни разу и не упомянул о разбитом окне?
– Что?
– Перечитайте его показания. Он помнит, что съел овсяное печенье, а затем – бац! – пустота. Ни картинки. Ни звука. Никто к нему не подбирается. Ничего. – Риган поднял палец. – Почему он не может вспомнить про разбитое окно?
– Потому что сам его разбил.
– В этом случае Сайдман непременно бы упомянул о нем в своих показаниях. Рассуждайте. Он разбивает стекло, чтобы убедить нас, будто похититель проник через окно в дом и выстрелил в хозяина. Что бы вы сказали на его месте?
– «Я услышал звон разбитого стекла, повернулся и получил пулю в грудь», – так бы я сказал.
Теперь Тикнеру стало ясно, куда клонит Риган.
– Вот именно. Но Сайдман этого не сделал. Почему?
– Может, забыл? – пожал Тикнер плечами. – Он ведь был серьезно ранен.
– А может – продолжайте следить за моей мыслью, – может, он просто говорит правду?
Открылась дверь, и в комнату заглянул молоденький санитар с измученным лицом. Увидев полицейских, он закатил глаза и удалился.
– Минуточку, – сказал Тикнер, – если окно разбил не Сайдман, а похититель, то почему хозяин не слышал звона?
– Возможно, просто запамятовал. Разве так не бывает? Сплошь и рядом. – Риган улыбнулся, ему явно понравилась собственная мысль. – Особенно если человек увидел нечто совершенно поразительное. То, что ему не хотелось бы вспоминать.
– Например, жену, раздетую догола и убитую.
– Например. А может, и кое-что похуже.
– Что же может быть хуже?
Из коридора донесся звонок. Ответили на ближайшем медицинском посту. Кто-то ворчал по поводу смены.
– Мы ведь сами чувствуем, чего-то в этом деле не хватает, – медленно сказал Риган. – Мы твердим об этом с самого начала. Но возможно, все обстоит прямо противоположным образом.
Тикнер нахмурился:
– То есть?
– Мы постоянно примешиваем к делу доктора Сайдмана. Послушайте, мы оба прекрасно знаем статистику. В подобных ситуациях муж всегда оказывается виновен. Даже не в девяти случаях из десяти, а в девяноста девяти из ста. Вот и мы, раскладывая колоду, никак не можем отделаться от Сайдмана.
– А вы считаете…
– Не перебивайте, пожалуйста. Мы ведем Сайдмана на поводке с самого начала. Его брак менее всего напоминал идиллию. Он женился, потому что невеста забеременела. Вот мы и ухватились. Но согласитесь, будь они с Моникой, как Дафнис с Хлоей, мы все равно сказали бы: «Нет, это чистое притворство, такими счастливыми не бывают», – и гнули свое: Сайдман причастен к убийству и похищению. Но давайте хоть на мгновение вычтем доктора из уравнения. Предположим, он невиновен.
Тикнер пожал плечами.
– Давайте.
– Сайдман говорил о том, что его связывает с Рейчел Миллз? Связывало все эти годы?
– Говорил.
– Похоже, он немного помешан на ней.
– Похоже.
– А что, если у них это взаимно? – Риган улыбнулся. – Или даже больше, чем взаимно.