Подписав договор, посольство отправилось домой, и к концу 1728 года уже прибыло в Санкт-Петербург. Интересно, что путь в одну сторону у него занял двадцать два месяца, а в другую — только четыре.
Вернувшись в столицу, Крушала узнал печальную весть о том, что ещё три года назад, ровно через месяц после того как они отправились в путь, восьмого февраля 1725 года умер Император Всероссийский Пётр Алексеевич.
Лишившись его железной воли, русский двор на шестнадцать лет погрузился в интриги, заговоры и безудержное веселье, перемежавшееся казнями и пытками неудачливых сановников. Семнадцатого мая 1727 года, не дожив, до сорока четырех лет, скончалась и его супруга — Императрица Екатерина I. В тот же день на трон был возведён одиннадцатилетний Пётр II, а «птенцы гнезда Петрова» схватились в смертельной схватке за власть. Таковыми по возвращении застал Крушала двор и его «злобу дня».
Докладывать об успехах было некому. Разве что «восковой персоне» — созданной скульптором Растрелли из воска и дерева, фигуре покойного императора.
Давшийся такой ценой договор был отправлен в архив, а торговый маршрут из Петербурга в Пекин, похоже, никого не волновал. Не видя возможности хоть кого-нибудь заинтересовать докладом о своей поездке, Иван Крушала, с изящной издёвкой, представил свой отчет в воде сонета:
Несмотря на поэтическую форму, сонет отличается точной топографией и детально сообщает маршрут движения посольства. В путь из Санкт-Петербурга, расположенного в Ингрии (сейчас Ленинградская область) они отправились в рождественскую стужу. В те времена, не доверяя переменчивому российскому лету, путешествовать, предпочитали зимой, по твёрдому санному пути. Прибыв в Москву, посольство по владимирскому тракту, через Владимир и Муром, направилось в Нижний Новгород, где переправилось через Волгу. Там Крушала познакомился с черемисами или марийцами — финно-угорским народом, в то время отчаянно сопротивлявшемуся обращению в христианство. Репутация у черемисов была сомнительная. Ещё известный немецкий путешественник XVII века Адам Олеарий описывал их как вероломный, разбойничий и чародействующий народ. Поэтому, в выражении «в сердце яд таит» нет ничего опоэтизированного, так оно и было.
Далее, путь Крушалы лежал через Вятку и Пермь в Соликамск. А оттуда на северный Урал. В сонете говорится о Рифейских горах. Еще Аристотель считал, что на севере Скифии есть мощный горный кряж — Рифейские горы, откуда текут крупнейшие реки, предполагая, что это Кавказ. Крушала же так называет Урал. Перейдя горы где-то в районе Берёзово, экспедиция начинает спуск на юг, сплавом по Оби и Тоболу, а далее поворачивает на восток. Перейдя Барабинскую пустошь (западная часть Новосибирской области) и добравшись до Енисея где-то возле станицы Кривощёковской (ныне Новосибирск), они направляются в Красноярск, потом пройдя через Имайские горы (Западные Саяны) — в Иркутск. Потом, с юга обогнув Байкал, двигаются вокруг Монголии к Амуру и его притоку Тунгуске, и наконец, приходят в Даурский край (западное Приамурье), и где-то, возле ещё не построенного Уссурийска, вступают в Китай. Действительно, справа от Кореи и как раз напротив Великой китайской стены.
Внимательно прочитав сонет и проследив по нему путь Крушалы, невольно обращаешь внимание, что за исключением самого восточного отрезка от Иркутска до Уссурийска, он полностью совпадает с Великим чайным путем. Впрочем, поход «вокруг Монголии» тоже был оправдан — там шла большая война. Империя Цинь завершала покорение Джунгарского ханства и дорога была небезопасна. Кстати, домой посольство возвращалось уже через Монголию. В связи с этим совпадением становиться понятным, что же делало русское посольство в пути двадцать два месяца. Оно исследовало речные и сухопутные маршруты, выбирая наиболее удобный путь для будущих купеческих караванов.