Закончив смену, он вспомнил, что сегодня воскресенье, и, выйдя на воздух, пронизанный солнцем, расправил плечи, жмурясь, сел в сквере под деревьями. «Эх, хорошо бы сейчас в Малино на дачу. Окунуться в пруду, поспать на травке. Танюша, наверное, ждет…»
Он откинулся на спинку скамейки, вытянул ноги и почувствовал, что все тело ноет от усталости, глаза слипаются. «Ладно, часок-другой посплю — и тогда двину…» Он встал и, размашисто шагая, влился в шумный поток ночной смены.
У него была своя комната с балконом, предоставленная заводом, минутах в двадцати ходьбы. Дома он помылся, переоделся в лыжный костюм, выпил залпом бутылку кефира и развалился на кровати. «Танюша, наверное, заждалась. Надо бы сразу поехать. Там бы поспал», — подумал он и, закрыв глаза, тут же захрапел…
В Зеленогорске, когда отец спросил: «Ты ишо не женился, Егорша?», — он на мгновенье смутился и ответил, шутя: «Вроде еще нет, но подумываю…» Ему не хотелось тогда мимоходом рассказывать родным о необычайном и трудном повороте в своей судьбе. Уж скоро год, как он познакомился с Татьяной, но их отношения все еще были какими-то неопределенными…
Прошлым летом он поехал в Малино, чтобы навестить товарища по финской войне, вернее по госпиталю — Ваську Логинова. Логинов работал сварщиком на знаменитом Малинском заводе, где делали для них корпуса танков. Как раз он в этот день уехал в Североград. Возвращаясь на станцию, Егор решил пройтись дачным поселком. Забрел далеко к пруду и попал под ливень. Бросился к ближайшей даче, встал под козырьком на крылечке у двери на террасу.
Услышав шаги, на террасу вышла молодая женщина с распущенными волосами в вязаной кофточке и длинной юбке.
Егор взглянул в стеклянную дверь и остолбенел — такой красивой показалась ему незнакомка.
А та, приоткрыв дверь, приветливо улыбнулась синими глазами:
— Пройдите, пожалуйста, на террасу, тут вы промокнете.
— Спасибо. Большое спасибо… Только боюсь, как бы не устроить наводнение, с меня течет, — улыбнулся Егор, и его обаятельная, задорная улыбка тронула незнакомку.
— Ничего, ничего, проходите, садитесь, — сказала хозяйка мягким, приятным голосом, пропуская его вперед и незаметно окинув взглядом крепкую фигуру и простоватое, добродушно-приятное лицо с мокрой шевелюрой.
Егор присел на краешек стула.
— Вы, очевидно, из Северограда?
— Да, приезжал к товарищу, да не застал. Он здесь на заводе работает.
— Кто такой? Может, я знаю?
— А Логинов Василий…
— Электросварщик?
— Да.
— Так он же у нас знаменитый человек на заводе. О нем чуть не каждый день в газете пишут.
— Смотрите! А я и не знал… Мы с ним по финской знакомы. Вместе в госпитале лежали.
— Вы воевали с белофиннами?
— Да, привелось…
— А на каком фронте вы были?
— На самом главном — на «линии Маннергейма».
На глаза незнакомки навернулись слезы. Это заметил Егор.
— У вас кто-нибудь из близких воевал?
— Да… Муж у меня был на центральном фронте.
Дверь из комнаты приоткрылась, на террасу заглянула седоватая женщина с бледным, осунувшимся, но все еще красивым лицом.
— А… ты здесь, Танюша?
— Мама, зайди пожалуйста. У нас неожиданный гость… Ливень загнал. И оказалось — воевал в финскую.
— Здравствуйте, — поклонилась женщина, приглядываясь к незнакомцу. Его простоватое, немного скуластое лицо с густыми мокрыми волосами показалось ей добрым и симпатичным. — Ой, да на вас места сухого нет. Ведь простудитесь… Как ты-то, Танюша, не видишь? Сейчас, сейчас я вам что-нибудь сухое принесу. Пойдем со мной, Татьяна! — Это было сказано так неожиданно, что Егор не успел опомниться и возразить. Женщины вышли, и скоро вернулась мать — принесла майку, рубашку, пиджак.
— Это Сережино все. Вам впору будет. Переодевайтесь, а потом поговорим.
— Спасибо! — поблагодарил Егор и, когда мать ушла, быстро переоделся. Пиджак был тесноват, но он не стал его застегивать. Скоро она вернулась.
— Ну вот и хорошо. И тепло будет. Пойдемте в комнаты пить чай. А ваше мокрое я в кухне над плитой повешу, быстро высохнет. Пойдемте!
— Спасибо… Но как же? Ведь я с вами почти незнаком?
— А ничего, познакомимся… мы же свои, русские люди… Вас как зовут?
— Егор… Егор Клейменов.
— А меня — Полина Андреевна. А дочку — Татьяна… Пойдемте.