Прямо в воде он надел снаряжение. Надул немного воздуха между стеклами и резиной маски и натянул ее на лицо. И теперь наконец почувствовал, что ему удастся справиться с ситуацией.
Он бросил взгляд на кровоточащую рану, сразу подумал об акулах и о том, стоит ли тотчас пускаться в обратный путь к побережью. Но понял, что поднимающиеся на поверхность воздушные пузырьки могут его выдать, и решил выждать у корпуса «Харматтана» до тех пор, пока мужчины не прекратят его искать.
Через полчаса все закончилось. С глубины трех метров Эммет наблюдал, как надувную лодку снова затащили на борт. Шлюпку, которая тем временем вернулась из гавани, тоже с помощью лебедки подняли из воды. Прошло еще немного времени, корабельные дизели заработали, и яхта пришла в движение.
Эммет вынырнул. Его кислородный баллон почти опустел. Он снял маску и выплюнул мундштук. Когда он обернулся, чтобы взглянуть на яхту, то увидел, как мужчины вынули из ящиков в шлюпке несколько казавшихся безжизненными фигур и перенесли их в трюм.
Свежий бриз волновал морскую гладь. Эммет медленно поплыл назад к побережью.
31
В то же время в Центре Бриггса.
Санта-Барбара, Калифорния
Доктор Томас Бриггс, стоя в своем офисе у панорамного окна, наслаждался закатом. Руководимый им институт находился примерно в ста пятидесяти километрах от Лос-Анджелеса. Расположенный за границами Санта-Барбары, он был окружен пологими прибрежными холмами Калифорнии. Отсюда сверху открывался удивительно красивый вид.
Хотя в течение дня было прохладно и стоял туман, вечер обещал быть прекрасным. С Тихого океана дул легкий ветерок, заходящее солнце отражалось в волнах. Несколько парусных лодок лавировали у побережья, и на пляже собрались серфингисты с досками. Когда-то Бриггс тоже занимался серфингом, но те времена давно прошли. После развода для него существовал лишь институт.
Центр Бриггса — санаторий для пациентов с поражениями органов и синдромом общего одряхления организма располагался в современном здании с плоской крышей. На видовых открытках, разложенных в регистратуре, постройка выглядела словно огромное бунгало. Центр располагал более чем шестьюдесятью больничными палатами с ультрасовременным операционным залом, штатом врачей, включавшим в себя тридцать специалистов. Кроме того, здесь трудились санитары, медсестры и повар высшей категории. Потому что в Центр Бриггса прибывали только те пациенты, которые могли себе это позволить. И запросы у них были немалые.
Кроме ухода за больными в Центре Бриггса занимались еще одной, не менее важной задачей — исследованиями. В боковом флигеле группа ученых сутки напролет проводила эксперименты. Они занимались разработкой новых методов лечения внутренних органов и, прежде всего, поиском химической основы опыта — «молекул памяти». Скотофобин, вызывающий страх перед темнотой, был только одним из открытых ими препаратов. В настоящее время группа под руководством доктора Бриггса уже выделила более четырехсот других, более полезных «молекул памяти». В своем докладе в УКЛА Бриггс ни словом об этом не обмолвился, потому что исследованиям было еще далеко до окончания и он не хотел раньше времени выкладывать карты на стол. Все-таки существовали и другие, конкурирующие лаборатории, работавшие над такой же проблемой. Но он надеялся, что в течение следующих лет добьется потрясающего успеха. С мышами он уже достиг многого, хирургическим путем удаляя им крохотные частички мозга. Вызванные таким образом поведенческие и моторные нарушения в организме удалось, по крайней мере частично, уравновесить экстрактами мозга здоровых мышей. Бриггс был убежден, что благодаря его исследованиям в недалеком будущем станет возможно подобным образом лечить и людей. Вероятно, он уже скоро сможет помочь пациентам после апоплексического удара или страдающим болезнью Альцгеймера, не в последнюю очередь также старым людям с ослабевшей памятью. Перед ним открывалось целое море возможностей.
Писк, раздавшийся из компьютера, оторвал Бриггса от его мыслей. Он вернулся к письменному столу и увидел возникший на мониторе значок, оповещавший, что пришло новое электронное письмо — от его старого друга доктора Амадея Гольдмана. Бриггс уселся в черное кожаное кресло, открыл сообщение.