— Восемь триграмм: Камнерушащий удар!
С первого раза по камню поползла змейка-трещина. Со второго он разлетелся вдребезги.
Крылья успеху Ханаби подрезало то, что освобождённая девочка лет четырёх тут же вскрикнула и схватилась за ручку. Осколок разрушенной глыбы вонзился в неё — не слишком глубоко, но для ребёнка более чем ощутимо, — а вытекшая кровь покрылась осевшей сверху каменной крошкой.
Ханаби пожалела, что нет с собой аптечки. Медик, блин.
— Не плачь. Сейчас мы найдём твоих родителей, — Ханаби осторожно достала ту из расщелины.
Однако девочка и не думала успокаиваться. Она рыдала навзрыд у неё на руках. Ханаби чуть было не пожалела о том, какая ответственность на неё свалилась. Что теперь делать?
Вдруг какой-то проходивший мимо шиноби выхватил у неё девочку и куда-то стремительно понёсся с той на руках. Ханаби не успела ничего понять и ошеломлённо проводила его взглядом вслед.
Она ощутила укол фрустрации. Ей хотелось благодарности, чтобы её заслуги оценили. Не получив ничего, она почувствовала себя использованной; но в то же время испытала облегчение: больше не надо было думать, что делать со спасённой девочкой.
Между тем суета у южной стены поутихла. Большинство разбежались по насущным делам: нужно было приводить в порядок деревню. Когда Ханаби оказалась там, она увидела, как с колен поднимается Цунаде-сама, спиной к ней, а возле ног той кто-то лежит.
Подойдя ближе, Ханаби в ужасе прикрыла рот рукой. Она заметалась: стоит ли подходить, можно ли? Нет ли поблизости отца? Но в какой-то момент что-то переклинило в голове, слово перещёлкнули тумблер — и Ханаби уже сидела около лежащего, хватала за горячие бока сквозь влажную водолазку и едва не плакала.
Вдруг звуки резко ворвались в её жизнь:
— Ханаби! Я тебя спрашиваю, какого чёрта ты тут делаешь?! Хиаши меня прикончит!
Не дождавшись ответа, Пятая подняла её за шкирку.
— С ним всё? В порядке?.. — выговорила Ханаби.
— Да тебе какое дело! В порядке, чёрт, что ему сделается! Ты хоть понимаешь, что со мной сделает твой отец, если увидит тебя здесь?! Вон отсюда! Возвращайся в квартал Хьюга! Это приказ!
Ханаби нервно кивнула, подчиняясь, и Хокаге ослабила хватку. Ханаби сделала шаг в сторону, но тут же дёрнулась назад:
— Ему ведь нужна помощь, а можно?.. — затараторила она.
— НЕТ! — рявкнула Цунаде. — Чтоб через секунду тебя здесь не было!
Убегая, Ханаби включила бьякуган, наблюдая затылком, не уйдёт ли Пятая. Но та стояла и смотрела ей вслед. Наверное, терялась в догадках, зачем Ханаби просилась остаться. Ханаби почувствовала острый стыд. Как глупо она себя повела… Зачем… Теперь у Обито будут проблемы. Но, главное, с ним всё в порядке. Однако же он без сознания… Уже одно это плохо. И как он здесь оказался?..
Обрывки мыслей топтались на месте всю дорогу до квартала. Однако, входя в ворота, Ханаби уже чувствовала, что план родился сам собой. Осталось немного.
— Бабуля Цунаде! Зачем вы её прогнали? Ханаби-чан хотела помочь! — подбегая, возмущался Наруто. — Вы ведь всё равно не будете им заниматься, ведь так? — строго и сердито взглянул он ей в глаза.
— Ей нечего здесь делать! Как и тебе! Всё тебе надо, — добавила Цунаде себе под нос. — У тебя нет других дел?! Так я тебе сейчас найду!
— Обито всех нас спас! Ну вы даёте! — почти закричал он. — Не хотите оказать ему элементарную помощь! Или хотя бы дать о нём позаботиться другим!
— Я не нуждаюсь в заботе, — раздался снизу хриплый голос. — И в защите. Наруто, займись своими делами.
Цунаде оглянулась и обнаружила, что Обито попытался подняться. Но его лицо, и без того изуродованное, исказилось от боли, и он хлопнулся на спину снова.
Наруто кинулся к нему:
— Эй, братец, ты как?
Обито покосился на него.
— Это всё Сусаноо. Ничего, пара часов, и я приду в себя.
— Верю! Но у тебя совсем нет чакры. Вряд ли ты будешь восстанавливаться так же быстро…
Цунаде фыркнула и ушла. С каких это пор он соображает в этом? Ну вот и пусть с ним нянчится. У неё есть дела поважнее. Мышцы Обито действительно сожжены Сусаноо и перерасход чакры не даст им регенерировать ещё долго — как минимум пока чакра не восстановится хотя бы на треть. Так что ещё сутки, а то и двое он точно будет не боеспособен. Так или иначе, пока враг не объявился снова, он всё равно не понадобится. Зато хотя бы не будет приставать.
Пусть даже Обито доказал серьёзность своих намерений… Этого не достаточно, чтобы искупить его грехи. К тому же он посмел поднять на неё руку! Да ещё так унизительно! Этого она ему не простит.
Обито почувствовал запах лекарств и едва не застонал. Вот чёрт, угораздило же! Сквозь веки пробирался стерильный белый свет — такой бывает только в больнице. Меньше всего сейчас он хотел оказаться здесь.
Да и как он, собственно, мог тут оказаться?!
Воспоминания хлынули сплошным потоком. Он едва успевал различить среди них Наруто, который обещает подлечить его чакрой Девятихвостого и не может, потому что собственные силы того после всего тоже кончились. Из этого потока вдруг выплелась ниточка с Ханаби. И чем дольше он концентрировал на ней внимание, тем больше она превращалась в толстый канат, пока в конце концов совсем не материализовалась рядом с ним. Ханаби действительно сидела тут и гладила его руку.
— Не вставай, — поспешно проговорила она, увидев, что Обито дёрнулся. — Я не хотела тебя будить…
— Я уже наигрался в медсестру в прошлый раз, — от боли это прозвучало грубее, чем нужно, но Обито не стал смягчать слова даже после.
Что-то было не так. Сверху в глаза ему била ребристая продолговатая лампа технического света и не давала рассмотреть помещение. Только привыкнув, он понял, что находится совсем не в больнице. А… в пещере? В подвале?
— Что это за место?
— Наруто помог доставить тебя сюда. Это бомбоубежище клана Хьюга.
— Класс, — оценил Обито. — Моя новая тюрьма? — он снова дёрнулся, проверяя, не скованы ли руки. Оказалось — ещё как. Но лишь болью.
По-видимому, выглядел он паршиво, — раз Ханаби тут же обхватила его за плечи и прижалась лбом к виску. Оглушённый этой внезапной избыточной нежностью, он некоторое время молчал. Если в нём и было что-то такое, то он растерял это в бою — слишком много сил тот отнял.
— Наруто сказал, что я вряд ли смогу помочь, надо просто ждать… Но неужели нельзя совсем ничего сделать?
Обито резко пожал плечами. Уфф… Слишком резко. Давно ему не было так хреново.
— У меня есть одна идея. Можно я попробую? — Ханаби явно не знала, как к нему подступиться, и Обито не пытался ей помогать. Он тяготился сейчас этой заботой, словно она достаётся ему по ошибке и это, разумеется, скоро выяснится — что он крадёт чужое. К тому же ему нужно было о многом подумать, а Ханаби… отвлекала. Эти её руки, лоб… Обито сейчас нельзя расслабляться. Но, чёрт, как действовать, когда даже вздохнуть трудно! Он злился, понимал, что Ханаби это видит, — и злился ещё больше. — Только придётся потерпеть, — добавила она.
В приступе обречённого мазохизма Обито прикрыл глаза в знак разрешения. Хуже, чем есть, уже не станет. По крайней мере, она будет чем-то занята и перестанет с ним разговаривать. Он чувствовал, что её голос неумолимо утягивает его туда, в каменные стены базы в Дожде, как какое-то принудительное камуи. Ему туда нельзя, нельзя, никогда было нельзя. И тем более — сейчас.
Однако в следующие несколько минут стало понятно, что хуже, оказывается, быть могло.
Обито едва не выл от боли в сорванных мышцах, пока Ханаби интенсивно мяла каждую из них — для ускорения процесса заживления. Она сказала, что Хината однажды делала так Неджи после одной из его собственных нечеловеческих тренировок: таким образом усиливается кровообращение и молочная кислота покидает мышцы быстрее. Обито совершенно не был уверен, что в данном случае дело в молочной кислоте, и всё же не противился: было во всей этой процедуре нечто садистское, но отрезвляющее. Он словно наказывал себя таким образом за бестолковую помощь Конохе. Бестолковую — потому что после стало очевидно, что риннеган Цунаде возвращать ему явно не собиралась. И чем лучше он это понимал, тем больше в нём копилось решимости. Обито был благодарен Ханаби за то, что она не боялась причинить ему боль. Ему даже казалось, что она испытывает от этого какое-то удовольствие, потому как именно он был вынужден в итоге прервать процесс — мысли спутались и выдержка подыстончилась. Он и так сейчас выглядит достаточно слабым, чтобы ещё и начать скулить щенком. Хотя, возможно, именно этого Ханаби и добивалась — ей явно нравилось его жалеть.