Начала накрывать паника.
«Так, так, дыши, Лилия, дыши, этому всему есть логическое объяснение. Вот сейчас этот человек мне все и объяснит», — вела я с собой внутренний диалог. И с немым вопросом уставилась на дедка.
В комнату кто-то вошел.
— А это я тебе сейчас объясню, милая, — увидела я старушку, державшую в руках глиняный кувшин. — Я тебя в лесу нашла. Почитай, уже дней шесть как ты у меня тут. Думали, не выживешь, а оно вон как, душа сильная оказалась. Кто тебя так изувечил, не знаем, документов при тебе тоже не было. Думали, ты, как придешь в себя, нам и поведаешь все. Хорошо хоть, жива, да и то ладно. На-ка вот, выпей, боль снимет.
Она приподняла мою голову и стала вливать в рот жидкость. Горло пересохло, и я обрадовалась этой кружке как оазису в пустыне. Отвар был горьким, но терпимо. Главное, жидким. А меня начали одолевать мысли и вопросы.
Почему не отправили в больницу, как нашли? Как это — шесть дней я тут? Меня дети с внуками на празднике ждали. А самое главное, почему я боль чувствую, а пошевелиться не могу?
— Пей, милая, пей, это поможет от боли, и раны побыстрее затянутся. Мелкие-то уже все порозовели, а вот на животе два больших пореза, пока еще даже кровоточат, — кивнула она на мой живот. — Но ничего, по сравнению с тем, что было, они уже тоже почти зажили. Я весь резерв свой в тебя влила, но силенок маловато, сделала что смогла. Сама теперь восстанавливаюсь, — вздохнула женщина.
Я даже поперхнулась. В смысле — раны, порезы? Меня же вроде машина сбила? Это я и озвучила старушке с дедулей, молча стоявшим около стола.
— Что еще за машина? — удивился мужчина.
Почесав свою белую, коротко стриженную бородку, он прищурил выцветшие голубые глаза, отчего его и так немалый нос картошкой визуально увеличился в размерах.
— Не знаю, не разглядела. Я дорогу переходила, в магазин за сыром шла, а на меня вылетела машина, свет фар все перебил. Я слышала визг тормозов, увидела вспышку, а дальше темнота.
— Вроде и говорит по-нашему, а не пойму о чем, — пожал плечами мужчина. — Про дочку говорит, но сама еще ребенок. Наверное, голову отбили, — размышлял старик, все так же теребя бороду. — Ты не местная? Городская, что ли? Откуда ты, помнишь?
— Да, я помню! Из Брянска! — прохрипела я снова.
— Это какого еще такого Брянска? Не припомню таких городов у нас, — почесал снова бородку старик. — А с земель какого герцога или графа, помнишь?
— Это в России, дедуль, на планете Земля, — уточнила я этому непонятливому. — И какого еще графа? Что вы мне тут шутки все шутите? — возмутилась я. — Графья у нас уже давно в историю ушли.
Дед даже подскочил со стула.
— С какой планеты? Приходящая, что ли? — нагнулся он ко мне, таращась во все глаза. — Да быть такого не может, — мотнул он головой и махнул рукой. — Четвертое столетие уже никто не приходил, а ты придумывать мастерица. — Он потряс указательным пальцем перед моим носом. — Тебе сказки писать надо.
Вернувшись на свое место, мужчина постучал пальцами по столу.
— Сказочников и без меня хватает. Скажите, где я? Почему не вызвали скорую? Я тела не чувствую! — уже злясь, возмущенно прохрипела я.
— Какую еще скорую, что это? — удивленно подняла брови старушка.
— Скорая помощь — это машина в больницах, приезжает, когда им по телефону звонишь и сообщаешь о происшествии. У них там все необходимые лекарства для оказания первой помощи, в машине этой, — объяснила я этим двоим. — И они везут тебя в больницу. Или у вас что, в этой глуши телефона нет? — с сарказмом выдала я.
— Ой-ой, Машка, ой-ой, она либо сильно ударилась головой, либо и правда приходящая. Надо же, — засуетился старик. — Срочно отсылаю весточку его сиятельству Николасу, пусть летит немедля. Это ж надо, четыре сотни лет почти прошло. Это ж надо, приходящая. Думал, не доживу до такого события, — бурчал мужчина, вышагивая по комнате. — Только ты это, Мария, смотри, никому не расскажи по глупости. Меньше знают, меньше проблем. Скажем, что к тебе родственница приехала издалека, сиротой стала, а кроме тебя, никого нету. По дороге на нее напали, а ты выхаживаешь теперь.
Женщина молча кивнула.
Дедуля остановился у стола, потом вынул из кармана камень молочного цвета и стал с ним разговаривать. В это время он сам будто засиял золотистым цветом.
Я зажмурилась. Боже мой, они что, еще и психи? С камнем разговаривает, о скорой не слышали.
Старушка, переводя взгляд с меня на мужчину, поняла, видимо, все по-своему и стала меня успокаивать.
Подоткнув одеяло, погладила меня по голове, приговаривая какую-то тарабарщину.