— Чтобы я её носил и ходил туда, куда скажет партия… или вожатая. Не суть, — я улыбнулся, но стал серьёзней. — Суть в том, что в лесу что-то есть, нехорошее. И неплохо было бы убедиться, что это у меня кукуха тронулась.
— А что если это не лично твои глюки? А что если это глюки мира? — уже заинтересованно спросил он. Хотя серьёзности добиться от этого человека, кажется невозможно.
— А если это глюки мира, то крыша едет не только у меня, значит тут ну точно что-то не так, — с тем же тоном ответил я.
— Интересная точка мнения., ну хорошо, пошли, почему бы и нет? — хитро прищурившись произнёс Василий закрывая книгу и прибавляя её к стопке другой научной литературы, что лежала рядом с ногами, на столе.
— Отлично. Надеюсь, у тебя есть более закрытая, и менее ценная по правилам лагеря, одежда, — я кивнул и уже собрался направиться к выходу.
— Ну, допустим, есть, как раз для леса подойдёт. — Василий лениво поднял своё сидалище со стула и лениво протянул — Нуу, ковбои, не будь скорострелом, давай хоть чая попьём, там как раз чайник закипеть должен был… — И абсолютно спокойно Василий направился в подвальное помещение
— Чай? Чай… пора пить чай! — я усмехнулся и направился следом за Василием.
— Ну так, на часах 12, конечно пора — уже скрывшись в подвале произнес парень.
…Когда под потолком тесного помещения загорелась единственная, но яркая лампочка, я смог рассмотреть скромный интерьер подвала-лестница наверх, в библиотеку, стол, по центру помещения, вокруг которого стояло четыре стула, а у стен, в полу-тени, несколько стеллажей, на которых, кроме всяких мелочей, на вроде муки, стоял комплект посуды и, даже, маленькая газовая плита с парой запасных небольших баллонов.
— Да у Жени тут небольшой бункер, — заметил я, закончив осмотр на лежащих на последней полке матрасе и раскладушке. — Неплохо она тут устроилась. — добавив это, я сел за стол, отодвинув один из стульев.
— Ну да, властитель местных запасных ресурсов устроилась неплохо — хохотнул Василий, снимая вскипевший чайник с плиты и разливая кипяток по чашкам, спросил — Тебе чай или «чаёк»?
— А? Э… пожалуй просто чай… — я не понял значения второго названия, так что лишь махнул рукой и пожал плечами.
— Точно не хочешь? Личный сбор, с мятой и ягодами, очень вкусно — сказал Василий кинув самодельный пакетик в одну из кружек.
— Ну… коль тебе не жалко… а валяй, — кивнул я и расслабился на стуле.
— Тогда держи — он поставил кружку с питьём на стол передо мной, а сам уселся рядом и начал попивать свой чаёк.
— Благодарю, — я вновь кивнул и, вскинув руку с кружкой в знак доброй воли, сделал глубокий глоток.
Следом за крайне приятным и освежающим ягодно-мятным вкусом последовало помутнение в глазах и звон в голове, после которого напротив меня сидел уже не детина Василий, а лично генерал Городничий-глава ВСУ на территории ЧАЗО, что разместил свой штаб в городке, за периметром, на территории «Предбанника»
—…Ну, значится смотри-тут, конечно, это всё весело и здорово, но лучше день пить кровь, чем вечность глотать мертвечину. Верно, да?
Городничий вскинул руку со стаканом и влил его в себя, аж засветившись от приятного вкуса-буквально. Генерал стал прозрачным, а внутри его ярко-алая кровь лилась по пищеводу, излучая тёплый, жёлтый свет. Однако стоило потоку жидкости пройти через желудок, как по столу забегали крупные, размером с кулак, пауки, свет стал угасать, а Городничего утащила чёрная лапа мутанта из лаборатории. Затем подвал, стоило лампочке погаснуть, стал таять, словно сахарный, а окружение сменилось лесом, состоящих из толстых и невероятно высоких, более двухсот метров, сосен. Лес крутился вокруг меня, словно карусель, а из-за стволов деревьев то и дело показались тёмные силуэты, что я видел до этого. Они то приближались ближе, становясь чем-то большим, чем просто чёрным сгустком-виделись элементы одежды, лица, то вовсе исчезали из поле зрения.
Наконец, лес перестал «плясать», но и картинка сменилась вновь. Теперь стоял я на том самом полустанке. Снова зима, ночь. Впереди, на горизонте, в лунном свете, виднеется деревня, к которой уже двигалась наша группа-Мурин впереди всех, следом я с Трёгхлазым, а замыкал Паладин. Вдруг, стоило нам пройти половину, как небо изменилось в цветах и формах, а следом-и окружение. Теперь я стоял в сырой канализации, по колено в воде. Впереди, у тупика, лежало тело в обрывках одежды. Лицо подверглось гниению, однако я, всё же, узнал его-труп принадлежал Фёдорову. Значит, всё же, он погиб. В общем-то, это и не удивительно и вполне логично.
Тело, в следующую секунду, дёрнулось и повернулось ко мне. Кожа на лице окончательно слезла, а после пространство между нами застрелилась полупрозрачным облаком, сквозь которое я видел, как поднялось тело Фёдорова на ноги, а кожа и одежда изменились на другую. Теперь за пеленой, боком ко мне, стоял какой-то лаборант, к которому, из неоткуда, подошёл ещё один человек, судя по силуэту, что я видел сквозь размытость, это был некий военных, или, по крайней мере, в форму одетый.
— И стоило вот это всё той кровищи, что мы пролили? — кажется это был голос военного.
— Само собой, товарищ командир, наука всегда окупается! — лаборант охотно кивнул. — А уж это… человек-существо не вымирающее, ресурс, если угодно, восполнимый. А наши исследования-ключ к ресурсам неисчерпаемым, товарищ командир.
— Заумно и утопично, профессор…
— Зато разумно! — тот взмахнул рукой.
— Чёрт бы вас всех… ладно. А с тварями-то что делать?
— Стреляйте! Это ваша работа, в конце-концов.
— Вы бы попробовали усмирить этих тварей, — военных хмыкнул и удалился.
— Ага, конечно… козёл… — учёный же лег обратно, в воду и вновь «превратился» в тело Фёдорова.
Пелена же спала, а вместе с тем сменилось и место действа. Теперь я стоял посреди площади Совёнка. Где-то вдалеке, на горизонте, я видел город, огромный мегаполис, явно даже не советская Москва. Однако вскоре панорама скрылась за дымкой, а небо изменилось в цвете-голубой сменился алым. Земля вздрогнула, резко похолодало, солнце исчезло и мир погрузился во тьму.
Когда меня «отпустило» и глюки прошли, я обнаружил себя уже в другом месте. Это был небольшой, одноместный домик. И, судя по виду из открытого окна, это был домик сторожа, в котором жил Василий.
У кровати, где я лежал, был и мой рюкзак, в котором я и нашёл свою экипировку, которую и одел.
Самого Василия обнаружил курящим снаружи, у окна.
— Я смотрю и тебя личными отдалёнными хоромами не обделили? — я вышел на улицу и махнул ему рукой.
— Ты выпил настоечку на тумбе? — Оглядев меня, и вопросительно подняв бровь, спросил Василий.
— А? Не, не заметил, — я махнул рукой. — Жить буду, — заверил я.
— А вот я так не считаю, интоксикация наступит — помрёшь, а ты разве хочешь умереть молодым?
— …И что ты туда мешал?.. — я покачал головой и развернулся, уходя обратно в домик. —…Это был риторический вопрос!
Собственно, Василий был прав-состояние моё, скажем мягко, оставляло желать лучшего. Так что ещё один сюрприз от этого, не в обиду ему, комнатного алхимика, оказалась как ни зря кстати. По крайней мере голова перестала ходить ходуном, но и недостаток-меня неплохо так подташнивало.
— Туалет там — Василий указал большим пальцем за спину — Запашок там конечно не айс, но лучше там, чем уродовать данную местность твоими выделениями.
— …Напомни мне не пить с тобой… — я слабо усмехнулся и направился в указанное место.
— Ладно тебе, я теперь знаю твои возможности, усердствовать не буду. — Василий усмехнулся и, затушив хабарик об стенку домика, направился внутрь.
Отправив в бездонную тьму говённой ямы прекрасный завтрак, я, вытерев рот рукавом, вернулся на крыльцо. Теперь я чувствовал себя… лучше, много лучше. Может даже слишком.