А Моргана просто перешла от службы на службу вместе с Ланселотом.
-О, ваше величество, - Ланселот держался с тем почтением, которое граничило с нагловатостью. Он знал, что дружба с Морганой и собственные заслуги дают ему больше возможностей и воли, чем другим. – А вы куда?
-Это мой замок, - напомнил Мелеагант, - я что, должен держать перед тобой отчет, рыцарь?
-Нет, - рыцарь не смутился, - я же за вашу безопасность переживаю! Ходите без охраны, без защиты…
-И что, полагаешь, кто-то может на меня напасть? – Мелеагант усмехнулся.
-Если нападет, сам пусть и отбивается, - Ланселот пожал плечами, настроение у него было прекрасным. – Могу чем-нибудь помочь?
-А вообще-то… - Мелеагант вдруг щелкнул пальцами. – можешь .
-Слушаю, - Ланселот не удивился, он и не такое видел в своей жизни!
-Скажи-ка, а что успокаивает Моргану? Ну, как она держит себя в руках?
Ланселот мог бы сказать, что такую информацию можно выяснить у самой Морганы, или же нудно начать выяснять, почему Мелеагант сам не выяснит этого, но Ланселот уже привык не задавать лишних вопросов и ответил:
-Она пьёт.
-И всё?
-Орёт иногда по пустякам, но выплескивает накопленный гнев.
-И всё? – Мелеагант не мог поверить. Он был уже почти уверен в том, что у Морганы есть какой-то секрет.
-Еще, пожалуй, трюфели, - вдруг сказал Ланселот.
-Конфеты? – Мелеагант поперхнулся. – Чего?
-Не конфеты, а трюфели, - серьезно возразил рыцарь.
Первые трюфели Моргане он принес сам. Они скитались, были нищими и иногда голодными, и он как-то умудрился скопить пару монет на более сладкое угощение. Моргана не была сладкоежкой, она вообще сладкого не выносила, но здесь он угадал. Трюфели пришлись ей по вкусу.
Трюфели! Маленькие трюфели, изготовленные из нежного крема, шоколада, жирных сливок (тех самых, что бывают только в южных деревнях, где растет сочная и яркая трава), и сливочного масла, замешанного на северном, тягучем молоке (удивительно сытном и ароматном), обсыпанные дробью лесных орехов, корицы, и маленьких кусочков розового перца (для аромата!), и, конечно, пропитка – легкий, терпкий запах рома, вошедший в текстуру нежности и чуть горьковатой, ароматной сласти – вот что такое трюфели. Моргана любила брать один – осторожно, чтобы не обсыпалась дробь орехов и корицы, класть его в рот целиком (настоящий трюфель нельзя раскусывать, чтобы не вытек крем), и подержать его во рту, чтобы понемногу шоколад растаял и тогда уже. Смешавшись со сливками и всеми ароматами, раскрыл все свои удивительные вкусовые качества в один миг…
-Она их любит, - объяснил Ланселот. – Только бедные годы сказываются и она не часто тратит на себя что-то. Сам знаешь!
-Боги, - Мелеагант развеселился, - да я ей повара притащу с югов, пусть готовит по щелчку пальцев!
-Не надо, - рыцарь посерьезнел. – Иначе она перестанет их любить. Ей очень сложно найти что-то успокаивающее и ценное для сердца, а будь оно в любую минуту доступно – оно уже не ценно. И успокоения нет. я видел в ней такое и потому знаю о чем говорю.
-А как тогда?.. – Мелеагант растерялся.
-Я держу у себя пару коробочек на экстренный случай, - Ланселот пожал плечами, - а так – заказываю в одной лавчонке. Знаешь переулок Пекарей? Он еще упирается в Часовой Мост? Вот, там живет кондитер – насколько я знаю, в наших землях один такой мастер. У него и беру. Хочешь, и тебе возьму?
Предложение было неожиданным.
-Нет уж, спасибо, - Мелеагант вздрогнул. – Я не люблю сладости.
-Как знаешь, - Ланселот пошел дальше, по каким-то своим делам, не предполагая даже, какую память он открыл в своем покровителе.
Мелеагант не просто не любил сладости. Он их ненавидел. В детстве, когда он так был беспомощен и слаб, когда еще надеялся на то, что отец – Багдамаг де Горр, любивший всех, кроме сына, полюбит его, эти сладости встали ему поперек горла.
Багдамаг де Горр видел в своем сыне одни недостатки. Он не мог видеть достоинств, полагая сына единственным виновником гибели своей жены – матери Мелеаганта, родами. Багдамаг любил ее и, когда этого света в его жизни не стало, возненавидел всякую память о ней. А память была похожа на нее глазами, некоторыми чертами лица и все время искала его одобрения.
Багдамаг черствел и срывался на ребенке, раня его душу раз за разом. И советники, из числа мудрых и дальновидных, видя преклонные годы Багдамага, старались остаться его наследнику друзьями и не придумали ничего лучше, чем подкупать его сладостями, которых никогда не позволял держать Багдамаг, как еще одно напоминание о своей любви – мать Мелеаганта обожала сладости.