— Ума не приложу! — совершенно искренне ответила Аманда. — Хотя согласитесь, трудно танцевать с партнером, который млеет от восторга до такой степени, что не попадает в такт музыке, — сымпровизировала она, вспомнив своего кавалера на выпускном вечере в колледже. И, как оказалось, попала в точку, сама того не ведая.
Альваро приподнял бровь.
— А мне казалось, у вас амнезия. Значит, что-то вы все-таки помните?
— О, об амнезии сказали вы, не я, — ослепительно улыбнулась девушка. — Я просто говорила, что есть вещи, о которых я предпочитаю не вспоминать.
Видимо, Альваро принял это на свой счет, и Аманда с удовольствием отметила, что и он в свою очередь слегка нахмурился.
— Так вы хотите сказать, что и меня не помните?
Она улыбнулась еще ослепительнее.
— Ну что вы! Как может девушка или женщина забыть вас, даже если видела всего однажды!
Глаза Альваро сверкнули, но от досады или от затаенного смеха, она не поняла.
— Но намекнули довольно-таки прозрачно.
— Предположения — рискованная вещь.
— Да? Ну тогда, можно сказать, что я привык рисковать. Кстати... — лицо его вновь сделалось непроницаемо, и Аманда инстинктивно догадалась, что то, что сейчас предстоит услышать, ее не порадует, — мне доводилось слышать, что вы со времени того бала вели довольно-таки бурную жизнь. Может, выкроите время и посвятите меня в те подробности, о которых мне следует знать как вашему будущему мужу?
Вот теперь, несмотря на всю его холодную замкнутость, она читала его как раскрытую книгу. Хочет, чтобы невеста сама призналась, что не всегда следовала строгим нормам морали. И хотя Аманда уже успела услышать кое-какие слухи о той, кого призвана была изображать, у нее возникло мгновенное желание защитить мадемуазель Жанетт. Но нельзя было забывать и об осторожности: все-таки Жанетт еще предстоит самой встретиться с Альваро, вот тогда пусть и разбираются между собой. От нее же сегодня требовалось лишь умение маневрировать.
— Вам не кажется, что для первой встречи через восемь лет вы интересуетесь слишком... интимными подробностями? — уклончиво сказала она, стараясь смягчить отказ отвечать улыбкой.
Черные брови Альваро саркастически изогнулись.
— Предпочитаете не ворошить прошлое?
— А зачем? Если наш союз — дело решенное, то это ничего не изменит. А если нет, пусть каждый останется при своих скелетах в шкафу.
— Вот как! — Да эта девица и святого из себя выведет, подумал Альваро, но неожиданно понял, что почему-то не может на нее сердиться.
Она же и не собиралась останавливаться.
— Судя по всему, ваше прошлое чисто, как свежевыпавший снег! — с вызовом заявила Аманда.
— Мое прошлое никакого отношения к делу не имеет, — с бесящим ее видом собственного превосходства ответил Альваро. — Впрочем, можете ничего не говорить. Ваша реакция уже сказала мне все, что я хотел знать.
— В самом деле? Тогда не потрудитесь ли привести хоть один пример «сомнительного» поступка из прошлого маде... из моего прошлого?
Аманда тут же пожалела о неосторожных словах: это и называется «лезть на рожон». Но надменный испанец просто выводил ее из себя!
— Едва ли вы захотите, чтобы я это делал.
— Да вы просто блефуете! — Она гневно тряхнула головой.
Альваро смерил ее оценивающим взглядом.
— Ну, коли вы настаиваете...
Молодой человек неожиданно заключил ее в объятия и повел в танце под вновь заигравшую музыку.
— Итак, первое, что приходит в голову, — светски улыбаясь, начал он. — Вам тогда как раз исполнилось пятнадцать. Ваша семья снимала виллу на Тосса де Map по соседству с нашей. И как-то раз, зайдя к себе в комнату, чтобы переодеться перед званым ужином, который устраивал мой отец, я обнаружил там вас практически без одежды. Сцена вышла малоприятная. А поскольку дом был полон народу, огласки избежать не удалось. Вы же еще имели наглость утверждать, будто я вас сам туда заманил.
Аманда внутренне содрогнулась. Похоже, мадемуазель Жанетт была трудным подростком. И все же едва ли стала бы сейчас извиняться за детские шалости. А значит, и ей извиняться не стоит. Аманда дерзко рассмеялась.
— А что у вас нет ровным счетом никакого чувства юмора, я тогда не говорила? И вообще это все выдумки! В жизни бы так не поступила.
В каком-то смысле это была чистая правда. Она, Аманда Беркли, никогда ничего подобного себе бы не позволила.
— И все-таки это были вы... Или ваш двойник.
Аманда невольно поежилась: до того близко к цели пришлось это небрежное замечание. Но Альваро, не заметив ее тревоги, продолжил:
— Впрочем, у меня в запасе еще немало подобных эпизодов. Желаете ознакомиться и с ними?
Девушка с напускным хладнокровием небрежно покачала головой.
— Ни к чему. Ход ваших мыслей мне примерно понятен.
— Итак, вы признаетесь.
— И не подумаю! — снова ослепительно улыбаясь, ответила Аманда.
Интересно, если кто-нибудь сейчас за нами наблюдает, догадывается ли он, каким разговором мы заняты, или принимает нас за обменивающихся ничего не значащими фразами жениха и невесту? — подумала она.
— Но это же нелогично! Вам ничего не остается, кроме как признать мою правоту, — заявил Альваро.
— Разве? — Аманда решительно высвободилась из его объятий, благо музыка как раз кончилась. — Простите, но мне наскучила эта тема.
Она собралась покинуть его, но испанец преградил ей дорогу.
— Признайтесь!
Вот настырный, вздохнула Аманда и с искренним сочувствием подумала о Жанетт. Мало ли что избалованная девчонка могла натворить в юности! Не расплачиваться же ей за это всю жизнь? И потом, почему этот мужчина решил, что может судить всех и вся? Она еще раз взглянула на него.
Ну, красивый, ну, властный, ну, уверенный в себе. Да, именно о таком она и мечтала когда-то — о победителе, который хватает понравившуюся ему девушку и уносит к себе, небрежно швырнув на плечо... Вот ведь глупости! Она уже не пылкий подросток, постарше Жанетт будет, и вовсе не мечтает, чтобы ее хватали и швыряли. Да и вообще такой тип поведения — пережиток прошлого. Идеальный герой нового времени уважает женщину и обращается с ней как с равной. Как со старым приятелем.
Она смерила Альваро гневным взглядом.
— Не смейте меня ни к чему принуждать! Вы мне еще не муж!
— Вот именно, не муж. И простите, что напоминаю: это еще вопрос, войдете ли вы в нашу семью.
Аманда даже задохнулась от возмущения. А потом топнула ногой. Две ее личности — та, которой была она на самом деле, и та, которую только изображала, окончательно слились воедино.
— Не понимаю, почему вы так хотите жениться на мне, если на дух меня не переносите!
Альваро пораженно взглянул на нее — должно быть, не ожидал такой прямоты.
— Ничего подобного я не говорил.
— Не говорили. Но всем своим видом давали понять. Есть, знаете ли, такая вещь, как язык тела.
— Тогда вы неверно понимаете мое тело.
Взгляды их встретились и скрестились. В наступившей тишине оба медленно осознавали значение слов, брошенных друг другу. Аманда вдруг почувствовала, что густо краснеет, и это разозлило ее еще сильнее.
— Хочу, чтобы вы знали, — наконец произнес Альваро. — Я бы никогда не женился на женщине, которую на дух не переношу.
Глаза Аманды сверкнули опасным огнем.
— Так, значит, свадьба отменяется? — язвительно спросила она и, не дожидаясь ответа, бросилась к миссис Осакиро, которая, не в силах скрыть тревоги, не спускала глаз со своей подопечной.
2
Проскочив мимо японки, Аманда устремилась в глубь какого-то коридора, где, ей казалось, она найдет убежище от любопытных взглядов. Слава Богу, по дороге ей никто не попался. А то вид хозяйской дочки, окончившей пансион благородных девиц в Швейцарии и блиставшей несколько лет в высшем обществе за океаном, мчащейся сейчас на всех парах по роскошной ковровой дорожке, поверг бы кого угодно в недоумение.