Спокойная до этого картина места происшествия разительно изменилась. Ворча: — Хрен чо здесь до утра найдешь, темно же, как у негра в….! — патрульные побрели в здание, водитель забубнил в рацию, вызывая дежурного по отделу. Через некоторое время к мертвому зданию с лежащим возле него мертвым телом стали, одна за одной, подъезжать машины. И не было покоя в эту ночь древнему месту посреди старого Города, помнившему еще первых пришедших сюда крестоносцев, вкопавших деревянный крест в ознаменование заложения ими нового поселения среди диких прусских лесов. Только вышедшая из разбежавшихся к ночи туч луна продолжала бесстрастно смотреть на суетящихся внизу муравьев-людей, будто зная в вечной мудрости своей ответы на все мучившие их вопросы.
Эпилог N 2
Поплавок из гусиного пера, до этого неподвижно стоявший на застывшем под утренним солнцем зеркале речного заливчика, вдруг вздрогнул, и медленно пополз вверх. Я насторожился, подался вперед, и ухватился рукой за ореховое удилище. Вылезя из воды почти целиком, сигнальное перышко на мгновение застыло, а потом решительно завалилось на бок. Схватив удочку, я резко подсек, и почувствовал на другом конце тяжесть попавшейся на крючок рыбы. Держа леску из витого конского волоса натянутой, стараясь не допускать слабины, начал подтаскивать речного обитателя к берегу, но быстро понял, что одному мне не справиться. При наличии у меня привычных по прошлой жизни углепластикового удилища, тонкой японской плетенки и замечательной остроты стальных крючков, волноваться бы не стоило. Но сейчас в моем распоряжении примитивные снасти почти каменного века, а удовольствие от рыбалки упущенной рыбой портить совершенно не хотелось. Тем более, что вытащить пятикилограммового леща, действуя только одной рукой, задача и с современными снастями отнюдь не тривиальная. Повернув голову в сторону находящегося прямо за мной пойменного луга, я заорал: — Данька!!
Через мгновение услышал в ответ звонкое мальчишеское: — Иду!! — И топот за спиной, производимый босыми данилиными пятками и копытами его подруги, с которой они до этого бесились на траве недалеко от меня. Они возникли одновременно, пацан уже привычно схватился за сконструированный по моим лекалам деревенскими мужиками подсачек и приготовился доставать рыбу, а мордочка Бэмби высунулась у меня из-за плеча, следя огромными любопытными глазами за производимой людьми суетой. Работая удочкой и сачком почти в унисон, благо давно наловчились, мы с мальчишкой в считанные минуты вытащили рыбу на берег. Бросив снасти и действуя правой рукой, помог Даниле переправить очередного пленника в садок, где уже плескалось штук пять таких же лещей, и с десяток мелочи. Кобылка нам в этом усиленно помогала, топталась рядом и, в конце концов, умудрилась запутать мне леску. Ладно, и так рыбалку пора заканчивать. Видя, что продолжение не последует, Данька прокричал: — Дядь Вань, мы домой! — И неразлучная парочка умчалась в сторону городка.
Все попаданцы вносили в местный быт что-то свое, приучая автохтонов к полезным вещам и хорошим привычкам. Эта же парочка стала настоящим бедствие тихого городка, появляясь одновременно во многих местах, и сея на своем пути хаос и разрушения. После нашего прибытия, Данька, едва отошедший от тягот долгой дороги, мгновенно подружился с молодой степной лошадкой, за время моего отсутствия заметно подросшей, и ставшей еще более контактной с людьми. С этого момента хозяева садов и огородов в городе не могли чувствовать себя в безопасности. Зная страсть своей подружки ко вкусным и сладким овощам и фруктам, мальчишка разрабатывал целые войсковые операции с целью добычи искомых вкусняшек, которые они вдвоем и реализовывали, часто привлекая в помощь местную молодежь, завороженную энергией и выдумкой пришлого. Хорошо еще, что, при всем своем отменном аппетите, лошадь была еще молода, ела гораздо меньше, чем ее взрослые родственницы, и оставить город без запасов на зиму они не смогли бы при всем желании.
Посмотрев в след резво приближающемуся к городу бедствию, я уселся на утрамбованный в виде стула стожок сена, и стал ждать прибытия помощи, для переноски улова и снастей. Левая рука действовала еще очень плохо, да и самочувствие в общем оставляло желать много лучшего, поэтому переноска в одной руке тридцати килограмм рыбы и удочки с подсачеком в данный момент были для меня задачей непосильной. За время своей болезни я похудел почти на сорок килограмм, и здоровье только-только начало потихоньку возвращаться. Ну ничего, кому надо Данька скажет, и за мной вскоре придут. А пока предадимся медитации, глядя на покрывающуюся рябью от первого утреннего ветерка гладь большой реки.