Его и в самом деле больше не задирали. Просто не решались. Том сидел с ним на всех предметах, то есть вообще на всех! И ладно бы сидел молча, но, как выяснилось, за эти годы Том Трюмпер прекрасно отточил коммуникативный навык, и теперь пытался болтать всё время. Не то, чтобы Билл не любил потрепаться, нет, он очень любил, но на уроках он, как правило, был сосредоточен на новых темах, а Трюмпер ему мешал, поэтому уже на третьем занятии Билл пригрозил выселить его. Это почти помогло, и теперь Том изображал оскорбленную невинность, демонстративно перекидываясь записками с одноклассницами. Скорее всего, именно из-за этого его вызвали решать довольно заковыристый пример на математике, и если бы Билл не корчил рожи, показывая, где Трюмпер пытается пойти неверным путем, то тот явно провалился бы и схватил очередную неудовлетворительную оценку. С помощью Каулитца же он наскреб на тройку и уселся за парту совершенно счастливый.
- Надо разработать систему знаков, чтобы ты мог помогать без палева! – сообщил он, склонившись к Биллу так близко, что дыхание приятно защекотало кожу.
- Не нужна нам никакая система! – прошипел он в ответ, тоже поворачиваясь к Трюмперу и оказываясь с ним в прямом смысле нос к носу. – Ты просто всё выучишь!
Вместо ответа Том скривился и моментально отвернулся от него, принявшись что-то строчить на листке бумаги. Весь его вид выражал крайнюю степень презрения и обиды, хотя Билл и не понимал, от чего.
После урока Трюмпера как ветром сдуло, и Каулитц, признаться, был этому только рад. В его жизни как-то резко стало слишком много Тома, и это не то, чтобы напрягало, просто… Просто он успел отвыкнуть от всего этого, от эдакой бесконечной дружбы, когда не отлипаешь друг от друга ни на секунду. Да и не были они с Томом друзьями…
Найдя свободное место на лавочке во дворе школы, он уселся туда и вытащил из сумки контейнер с обедом. И совершенно не удивился тому, что один из них был надкусанным – очевидно, Трюмпер с утра проверял, что из лежащего на столе ему понравится больше, и по какой-то причине отверг завтрак Билла. Через мгновение и сам Каулитц узнал, по какой: мама накрошила в школьный обед лука. Лука, черт побери!
Положив бутерброд обратно в контейнер, пышущий гневом и луковым запахом, Билл набрал мамин номер и, едва услышав ее голос, выпалил:
- Теперь от меня несет луком! Как ты это объяснишь?
- Дорогой, от тебя и утром им несло, - растерянно ответила мама. – Я подумала, что, раз тебе он так нравится, то можно немного и в сендвич положить, для вкуса.
- Ты меня очень выручила, - прошипел юноша и сбросил вызов.
Конечно, он выковырял весь лук и закончил трапезу, но настроение было основательно подпорчено, и на английский он пришел недовольным и все занятие старательно заштриховывал клетки в тетради. В целом, всё было как обычно, только Том сопел рядом, немного раздражая.
Сразу после звонка, когда Билл хотел под шумок улизнуть, Том перехватил его и сообщил:
- Подожди меня минут десять в машине.
И протянул ключи. При всем, черт его дери, классе. В кабинете воцарилась гробовая тишина, и Каулитц слышал, как громко дребезжа своим пропеллером, пролетела муха. Глубоко вдохнув, он твердой рукой взял ключи от колымаги и вышел из класса, гордо расправив плечи.
Во что хренов Трюмпер его втягивает?
Именно этот вопрос Билл и задал Тому, когда тот соизволил явиться и плюхнуться на место водителя.
- Ты параноик, - ответил тот. – Нахрен мне нужно во что-то тебя втягивать? Общаюсь с тобой, как с человеком.
- Для этого необязательно демонстрировать внезапно напавшее дружелюбие перед всем классом, - резонно заметил Билл.
- Слушай, я по жизни такой, - начал объяснять ему Том, как тупому. – Я реально очень дружелюбный и, если уж мне приходится с тобой общаться, то я не вижу никакой проблемы в том, чтобы не делать из этого секрет Шинели.
- Полишинеля, - поправил его Каулитц и прыснул: - Секрет Шинели, охренеть!
- … добродушный и не очень умный, - спокойно проговорил Том, заводя машину и довольно резко трогаясь, отчего Билл уже привычно схватился за сердце. – Но, по крайней мере, не ссыкун.
- Я тоже не ссыкун! – огрызнулся юноша, опасливо поглядывая в зеркала заднего вида. – Просто ты хреновый водитель. Водятел, я бы сказал.
- Я водятел?! – возмутился Том, отвлекаясь от дороги. – Я могу даже не смотреть на проезжую часть, блин, да я могу даже коленями рулить. Коленями, Каулитц! Ты когда-нибудь пробовал?
- Я и руками-то не пробовал, - признался Билл. – Все эти консервные банки пугают меня до чертиков. Перепутаешь педали – и вот, жизнь насмарку, а сам ты уже на скамье подсудимых за то, что сбил курицу с коляской. Или, еще хуже, даже не педали перепутаешь, а просто… ну, не знаю, все системы взбесятся, и нет тебя, такого красивого и умного… Это я про себя, если ты не понял, - пояснил он, решив, что с Тома станется присвоить комплимент себе.
- Говорю же, ссыкун, - покачал головой Трюмпер. – Знание начинки машины и опыт уберегут тебя и от аварии, и от поломки машины. Хочешь, научу?
- Управлять херней весом в полторы тонны? Спасибо, обойдусь, - поежился Билл.
- Я все равно научу, - Том потер переносицу.
Раньше это означало, что он что-то задумал. Причем задумал так, что его не остановить. Выдумал чертов гениальный план и теперь кумекает, как бы его реализовать. Фишка была в том, что ни одного чертового раза из этого не вышло ничего хорошего, и поэтому Билл попытался все же избежать грядущего ужаса:
- Даже не думай!
Ну да. Как будто есть какая-то возможность увидеть перед носом лавину и не быть погребенным заживо.
- Я и не думаю, - расслабленно ответил Том и свернул в противоположную от их улицы сторону.
- Высади меня, - занервничал Каулитц. – Я есть хочу!
- Потом поешь, - сказал мистер невозмутимость, продолжая гнать в неизвестном направлении. – На твоем месте я бы расслабился – ехать нам еще долго.
- Чтоб тебя, - выругался Билл. – Есть хоть что-нибудь пожевать?
- По дороге купим.
- Обычно так говорят, когда едут в другой город, например, - еще сильнее напрягся Каулитц.
- Значит, мы едем в другой город, - не стал спорить Том.
- Знаешь, как круто мне жилось, пока ты не решил взяться за ум? – простонал Билл, но с судьбой предпочел смириться.