- Гюнтер сделал мне предложение, и я его принял, - улыбнулся ей младший сын.
- Что???
- А сейчас прошу извинить нас, мне нужно перенести вещи в комнаты Гюнтера. Или мы будем жить у меня? – губы дрожат, бровь дергается, в глазах стоят слезы, но он держится. Держится из последних сил.
- У меня очень много книг, - Гюнтер приобнял новоявленного жениха за плечи. - Лучше все же ко мне, не хотелось бы их все переносить. Все разговоры завтра, - оборвал он Гвендаля, начавшего что-то говорить. - День был тяжелый, моему жениху нужно отдохнуть.
И они покинули балкон. Вместе.
- Кто мне объяснит, что здесь произошло? – голос Шерри полон раздражения и негодования.
- Что б я знал, - развел руками Гвендаль, на душе скребутся кошки, не стоило столь необдуманно бросать Гюнтеру обидные слова в лицо. Но он тоже хорош, кто ж знал, что он такое выкинет?
- Ты иногда бываешь таким идиотом, брат, - бросил Конрад.
- Это не я затеял все эти поцелуи на балконе! - взорвался маршал. - Если бы они вели себя прилично, то вообще бы ничего не произошло.
- Кто целовался на балконе? – спросила Шери, которой совсем не нравилось, что её игнорировали.
- Гюнтер и Вольфрам, - подал голос Юури, все еще находящийся в состоянии близком к шоку.
- Это так романтично, - улыбнулась бывшая Мао. - Ночь, луна, балкон… Ах! Я вспоминаю свою молодость! Неудивительно, что они не удержались.
- Но они же парни! – выкрикнул Юури. - Так нельзя! Это неправильно! Парни не должны целоваться!
Взгляд Сесилии неожиданно оказался очень злым и холодным.
- Знаете, Ваше Величество, вы иногда бываете таким… же, как Гвендаль.
С этими словами леди покинула балкон. Вслед за ней увязался Штоффель с неизменным Рейвеном. Фон Вальде в сердцах выругался и тоже ушел.
- А что я такого сказал? - недоуменно уточнил Мао, глядя на Конрада.
Тот только развел руками. Объяснять ничего не хотелось. Было больно за брата и за бывшего преподавателя. Но сделать с этим что-то было не в его силах…
***
Едва за ними закрылась дверь спальни Гюнтера, как они оба сразу сползли на пол. Говорить не хотелось, хотелось выть, плакать и кричать. Но на это уже не было сил. Никаких сил. Ни душевных, ни физических. Так и сидели, молча, плечом к плечу.
- Я не взял с собой ночную рубашку, - наконец нарушил молчание Вольфрам.
- Что? – Гюнтер слишком глубоко ушел в свои невеселые мысли и не расслышал юношу.
- Ночную рубашку, - с нажимом повторил фон Бильфельд. - Мне не в чем спать, понимаешь?
- Я одолжу тебе свою, - ответил советник поднимаясь.
На нетвердых ногах он подошел к шкафу и вытащил одну из ночных рубашек, в которых привык спать сам.
- Сойдет?
Вольфрам придирчиво пощупал ткань, приложил к себе и кивнул.
- Давай ложиться? – предложил Гюнтер.
Не хотелось идти в купальни, чтобы мыться. Не хотелось никого видеть. По обоюдному негласному решению они переоделись, не глядя друг на друга, и легли под одеяло. Очень хотелось спать, большой выброс эмоций, произошедший этим вечером, вымотал все силы. Но Вольфраму что-то мешало. Робко взглянув на другую половину постели, он обнаружил, что Гюнтер свернулся комочком и дрожит.
- Эй, ты чего? Что с тобой? – в тишине спальни собственный шепот показался ему чересчур громким.
«Только бы он не плакал. Истинный! Только бы не плакал». Он ведь совсем не умеет утешать! Что говорят в таких случаях?
- Все в порядке, - дрожащий голос Гюнтер свидетельствовал об обратном. - Я сейчас согреюсь и перестану дрожать.
- Так ты замерз? – хлопнул себя по лбу Вольфрам. - Иди сюда.
Юноша перекатился по кровати и прижался к советнику со спины.
- Ты и правда ледяной, - изумился он.
Сам Вольфрам был горячим, даже жарким, его тепло, как и до этого на балконе, обволокло и согрело Гюнтера за считанные минуты. Убаюканный этим уютным коконом, советник и сам не заметил, как уснул.
Почувствовав, что Гюнтер расслабился и задышал ровно, Вольфрам чуть улыбнулся и, устроившись поудобнее, позволил и себе отправится в царство снов, не выпуская своего неожиданного жениха из объятий.
***
Гюнтеру было тепло. Хотя за окном уже занялся рассвет. Это странно. Потому что обычно в эти часы он просыпался, дрожа от холода, ведь разожженный с вечера камин уже потух. Он лежал на чем-то очень мягком и теплом. Приоткрыв один глаз, Гюнтер понял, что лежит на груди у Вольфрама, а тот обнимает его и прижимает к себе. Гюнтер смутился и покраснел. Ситуация была очень неловкой. За ночь рубашка распахнулась на груди у Вольфрама, и теперь Гюнтер прижимался щекой к горячей, как будто солнцем нагретой коже юноши.
Заключая помолвку, он вообще не думал об этой стороне их отношений. А думал ли Вольфрам? Вряд ли. Даже рассматривать жениха с этой точки зрения как-то неправильно. То есть, Вольфрам, конечно, очень привлекательный, но вот как быть с тем, что он брат его любимого мадзоку? Да и вообще, воспитание, полученное Гюнтером, не позволяло ему вступать в близкие отношения без чувств. В пору буйной юности он сполна отдал дань развратным вечеринкам и беспорядочным связям, но с годами научился ценить настоящие чувства. Соблазнить Вольфрам при его опыте не составит труда, а горячая кровь фон Бильфельдов сыграет ему на руку. Вот только он не захочет этого делать. Потому что это неправильно, потому что Вольфрам любит другого. Не забывает о нем даже во сне. Вот и сейчас, прижимая к себе советника, он шепчет «Юури».
Отбросив невеселые размышления, Гюнтер решил насладиться внезапно свалившимся на него счастьем спать в тепле и покое. Ничего страшного не случится, если он украдет у судьбы несколько счастливых часов. Ведь это такая мелочь против многих лет холода. Прижав руку к груди Вольфрама и поведя плечами от удовольствия, Гюнтер позволил себе снова уснуть.
***
Вольфрам проснулся спустя пару часов. Плечо оттягивала тяжесть чужой головы, примостившейся на нем. Юури, как и обычно ночью, подкатился к жениху и устроился в его объятиях. Сейчас проснется и начнет скандалить. Не обнимай его, не трогай, а уж о том, что у Вольфрама стоять на него не должно, Мао даже заговорить не решался, хотя это и так висело в воздухе. Вольфрам опустил голову, чтобы позволить себе украсть один маленький поцелуй в макушку. Вот только макушка была нежно-фиолетовой! Мадзоку вздрогнул. События прошлой ночи калейдоскопом пронеслись у него перед глазами. Истинный! Только бы Гюнтер не проснулся! Как же так вышло? Попытавшись выбраться из-под прижавшего его к кровати фон Криста, Вольфрам добился обратного, советник открыл глаза, зевнул и улыбнулся:
- Доброе утро.
Вольфрам замер, оставалась еще надежда, что Гюнтер просто не чувствует его утреннего стояка, упирающегося ему прямо в живот.
- Доброе.. – осторожно ответил фон Бильфельд.
- Я проспал на тебе всю ночь, - извиняющимся тоном продолжил Гюнтер, внимательно вглядываясь в испуганные глаза жениха и пытаясь понять причину испуга. - Надеюсь, тебе было не слишком тяжело. Я интуитивно тянусь к источнику тепла, а ты очень жаркий.